Как приходит человек ко Христу ? Чаще всего это бывает, когда он видит свет Христов в глазах другого человека. У нас на сайте, я уже несколько раз публиковал небольшие рассказы о современных подвижниках благочестия. Продолжу эту традицию.

Вчера также я узнал прискорбный факт, что некие "целители", берут телефоны родителей с нашего сайта и обзванивают родителей онкобольных, предлагая "помощь". Видимо, неспроста я сегодня случайно наткнулся на историю о батюшке, который имел дело как раз с людьми, "исцеленными" подобного рода несчастными. Пусть этот небольшой рассказ, о ныне покойном батюшке, послужит преостережением родителям, которые "не зная броду" отдают добровольно своих детей врагу рода человеческого  на растерзание. Также я надеюсь, что у  "целителей", проснется совесть, сострадание и понимание того, что они являются орудием убийства. 

Втор.18:10 не должен находиться у тебя проводящий сына своего или дочь свою чрез огонь, прорицатель, гадатель, ворожея, чародей,  обаятель, вызывающий духов, волшебник и вопрошающий мертвых;  ибо мерзок пред Господом всякий, делающий это, и за сии-то мерзости Господь Бог твой изгоняет их от лица твоего; 

Матф.18:6 а кто соблазнит одного из малых сих, верующих в Меня, тому лучше было бы, если бы повесили ему мельничный жернов на шею и потопили его во глубине морской.

Сайт, посвященный о. Макарию

Рядом с г. Бердском, у кафедрального собора два надгробия. Под одним из них, рядом с преосвященнейшим Сергием (Соколовым) (+2000) покоится архимандрит Макарий (Реморов), о нем - небольшой рассказ, записанный со слов паломника в 2003 г.


Я оказался в Православии на волне вступления в РНЕ. Дела мои как внешние, так и внутренние зашли к тому времени в совершеннейший тупик, поэтому я решил съездить к «популярному» в нашей Новосибирской епархии, архимандриту Макарию (Реморову), в г. Бердск. Подхлестывало чувство любопытства и некоторый ажиотаж вокруг личности этого старенького и немощного батюшки: многие мои единоверцы почитали его как прозорливого старца. Конечно, элемент неофитского сомнения у меня был. Поэтому, когда я оказался в сенях батюшкиного домика и навстречу мне вышла фигура, больше всего похожая на старого доброго комара в залатанном подряснике, я несколько разочаровался. Сквозь толстые линзы очков на меня смотрели совершенно прозрачные глаза. Возникло ощущение, что я стою перед стеклом, перед чем-то, что призвано отражать и просвечивать.
Отец Макарий, длинными, тонкими пальцами открыл с усилием дверь в комнату, мы очутились перед аналоем с Крестом и Евангелием, и, не помню как, но я заговорил. Серый денек висел в окне, я рассказывал о своих проблемах, а батюшка сидел радом совершенно тихо, как будто бы и не участвуя в разговоре. Взгляд его сохранял отрешенность и, я бы сказал, потусторонность. Мой монолог как-то сиротливо звучал в той большой и пустой комнате. У меня засвербила неприятная мысль, что вот, я проделал такой дальний путь, сижу тут, распинаюсь перед совепшенно выжившим из ума стариком, а он меня и не слушает вовсе. В этот момент отец Макарий посмотрел на меня очень внимательно и во взгляде его промелькнуло подобие доброй иронии. Я сбился с мысли и замолчал. Все внутри меня как-то замерло. Гулко и неожиданно прозвучал обращенный ко мне вопрос: «А зачем тебе вся эта коммерция?(Я рассказывал о своих деловых планах и неуспехах)» . Когда я ответил, что мол, и свечку надо на что-то купить, и молебен заказать, батюшка рассмеялся. Трудно описать этот смех. Представьте себе полного сил, добродушного молодого парня, который от избытка великодушия смеется так светло и радостно… Я буквально онемел. Мы поговорили еще с пол-часа, так спокойно и просто, я бы сказал по-житейски.
То ли за окном прояснело, то ли, что более вероятно, в душе моей что-то мрачное рассеялось, но прощался я с отцом архимандритом в бодром и свежем настроении. Ехал в электричке и чувствовал себя как чистый лист бумаги, на котором яркими красками запечатлевается вот этот осенний стог золотого сена за окошком вагона, вот этот ребенок и нищий… По-другому как-то запечатлевается, не так как раньше. И тут я ощутил, прямо всем телом, что молится сейчас за меня отец Макарий и молился все время, пока я у него был. И взгляд его отрешенный вспомнил, и прозрачность лица, не отражающую почти ничего мирского. И глаза, так настроенные, чтобы получше черех них Бог проглядывал. На меня проглядывал, понимаете? Вот эта прозрачность, - для Божьего участия, для отражения Его – это и есть святость, по-моему так. Ух и «продрало» же меня, тогда, я словно зазвенел изнутри.
А в житейских моих делах перелом после этого случился. Я перестал метаться от политики к бизнесу, успокоился. Вот, теперь женился, заканчиваю Богословский институт... Я думал, зачем мне тогда батюшка это посоветовал? Кому богословы нужны?
То, что нужны – это я сейчас понимаю, хоть работаю пока по прежней своей технической специальности. Но, что очень важно, у меня "крепкость" какая-то внутренняя появилась, цельность. И ощущение того, что я в жизни встретил очень важного, близкого человека, который меня, как ребенка несмышленого, не обличил, не поругал за провинность, а взял на себя мои тяготы, просто захотел всем сердцем, чтобы я изменился и поверил в это мое будущее изменение. И я от его молитвы стал сильнее, крепче, честнее.
Могу сказать без преувеличеия, что такого острого, сильного и радостного чувства любви, как к отцу Макарию я в жизни пока еще не испытывал. Видимо, ощущая святость в человеке мы «дотрагиваемся» до самого Христа, который весь есть любовь. Это и есть воплощение слов «да святится имя Твое».

***

ОТЕЦ МАКАРИЙ 

Из книги "И Свет во тьме светит"

Впервые про отца Макария услышал я от иеродьякона Могочинского монастыря отца Матфея. Невысокий, крепкий отец иеродьякон с обветренными рабочими руками рассказывал собравшимся в 99-й школе рабам Божиим о монастырском житии. Тогда-то было впервые упомянуто имя: отец Макарий. Слово было произнесено. Имя осталось в памяти.

На празднование иконы Иверской Божьей Матери я сподобился Причастия Святых Животворящих Тайн. В соборе Александра Невского находится чудный образ Пресвятой Богородицы «Иверская».

Во времена иконоборчества воин пронзил копнем щеку Пречистой и замер, пораженный увиденным чудом. Из раны потекла кровь. Живая! Виденное чудо привело кощунника к покаянным чувствам - впоследствии он принял иночество.

Нынешние богоборцы вынесли образ Пречистой из собора и сдали на хранение в музей. Но пришло время, и Господь вернул образ Пресвятой Богородицы во вновь открытый собор на прежнее место, подавая нам время для покаяния. Господи, помилуй!

На следующий день в Вознесенском соборе я - неожиданно для себя разговорился с одной боголюбивой женщиной. Она сказала, что собирается поехать в понедельник в город Бердск в Сретенскую церковь на службу - молебен. Служит архимандрит отец Макарий. Я встрепенулся. Случайность? Но ничего случайного в мире не бывает. Значит, воля Божия, , чтобы мне ехать в Бердск. Я спросил о том, как добраться до Бердска. Она ответила, что служба начинается в девять часов утра, поэтому лучше ехать на ранней электричке, идущей от «Речного вокзала» что-то около семи часов.

- А вы причащались? Надо обязательно причаститься.

- Да, - ответил я задумчиво, - причащался.

То, что я сподобился принять Причастие, окончательно убедило меня: надо ехать.

Весь воскресный вечер я провел в каком-то восторженно - приподнятом состоянии. Приготовил баночку с подсолнечным маслом -для освящения. Читал «Жития святых». Свои любимые: о Петре-мытаре, священномученике Киприане, Апостоле Иоанне Богослове... Собирался лечь пораньше, но, как водится, прокопался и улегся около полуночи. Встал в пять часов. Долго молился. Вышел в морозный полумрак.

Ехал я на электричке, идущей до Черепанове. В теплом вагоне присел возле окна. Напротив сидели два рыбака, азартно обсуждавшие подледную ловлю рыбы. Какая-то старуха громко спорила с военным, ругала Жириновского.

Я в полудреме смотрел за окно. Проплывали заснеженные холмы, избы, сосны. Неожиданно встало ледяное пространство Обского моря. А вот и Бердск. На остановочной платформе я увидел знакомое лицо: женщина, указавшая мне путь до Бердска. Была она вместе с дочерью.

- Пойдемте на автобусную остановку - на «тройке» или «четверке» быстро доберемся. Выйдя из автобуса, мы недолго шли по хрустящему льду среди деревянных домов. Внезапно я увидел кресты Сретенской церкви.

Вошли мы в ограду. Церковь деревянная. Купола. Православные кресты смотрят на восток.

Едва переступили мы порог храма, как благодать Божия прихлынула к сердцу врачующим покоем. Суетные заботы внезапно отступили, а душа, освобожденная от мирской суеты, вздохнула легко и радостно, словно не знавшая бездны грехопадения. Чувствовалось явственно, что место намеленное, святое.

Слава Богу, что в нашей истерзанной России до сего дня сохраняются подобные духовные островки. Живут праведники, молитвами которых Господь долготерпит нас, погрязших в болоте порока.

Храм был заполнен богомольцами, паломниками, приехавшими за уврачеванием больных душ и телес к отцу Макарию. Молва разнесла о нем славу по городам и весям нашей многоболезной родины. Отовсюду приезжают к батюшке с тайной надеждой на исцеление.

Справа от входа стояла длинная очередь рабов Божиих, которые записывали имена болящих на отчитку от бесов. Имена, имена. Сколько их, не веровавших в Спасителя, не носивших нательного крестика, не принимавших Святых и Животворящих Тайн, вынуждены сегодня прибегать к спасительной помощи, которая подается через отца Макария.

Приоткрылась входная дверь. Шаркающей, стариковской походкой вошел отец Макарий. Он выше среднего роста, худощав, слегка сутулится, редкая бородка, очки с толстыми линзами.

По храму пролетел шепоток: - Батюшка, батюшка...

Все как-то переменились, приободрились. Некоторые улыбаются.

Батюшка прошел в Алтарь. Через некоторое время вышел - уже в пачении. Сказал краткую проповедь о силе общей молитвы.

Голос у него был как бы задыхающийся. Казалось, что говорит он с трудом. Но жила в голосе отца Макария сердечная теплота и любовь к нам - грешным. Никогда не приходилось мне слышать подобной речи. Почему-то вспомнилось жалкое обезьянничанье заморских проповедников. Что их манерность, иноземные прононсы - дикие выкрики перед тихой, задушевной проповедью отца Макария? Пустота.

Богослужение - молебен шло своим чередом. Отец Макарий освятил подсолнечное масло, которое стояло в баночках, бутылках, бидонах на |низком столике. Рабы Божии зажгли свечи. Каждая свеча - молитва о человеке. И на каждую свечу отец Макарий проговаривал: -Господи, помилуй!

И вслед за пастырским: «Господи, помилуй!» - молящиеся дружно выдыхали: - Господи, помилуй!

И сердцем верилось, что в этом вопле: "Господи, помилуй!" - падшей твари к своему Творцу весь смысл благой вести, которую принес на землю Господь наш Иисус Христос.

Началось помазание освященным елеем. Сначала подходили мужчины. Целовали икону Спасителя, Крест, Евангелие. Становились на колени перед батюшкой. Отец Макарий, сидя на стуле, спрашивал: - Кого поминать?

Вопрошаемый называл, а батюшка, ставя крестики на лбу, щеках, руках, проговаривал: - Спаси, Господи, Николая, Анну, Никифора...

Заканчивалось Богослужение - молебен отчиткой от бесов. Что-то грозное появилось в голосе отца Макария, когда он, крестя стоящих перед ним, читал: - Заклинает тебя, дьяволе, Господь...

Снова целовали Евангелие. Отец Макарий кропил святой водой тесно стоящих людей. Водяные бисеринки благодатно хлестали по щекам. Ждешь: сейчас, сейчас. И всегда неожиданно - хлесть! Улыбнешься невольно, а в душе — радость.

После - подходили под благословение, просили совета в житейских неурядицах. Подошел и я. Получив благословение, набрался храбрости и сказал: - Отец Макарий, можно с вами встретиться, записать вашу биографию?

Отец Макарий с недоверием посмотрел на меня: - А вы кто?

- Да я от газеты.

- Хорошо, хорошо, подумаю. Вы пока сходите, пообедайте.

В церковной ограде - в маленькой избушке кормили паломников. За столом под иконами сидели рабы Божии. Помолившись, я примостился на лавке с краешку. Накормили щами, кашей, салатом и чаем. Спаси, Господи, добрых людей!

Отец Макарий пообедал в соседней комнате. Сели мы с ним рядком на диван.

- Так что вы хотите узнать?

-Да биографию вашу. Говорят, что вас репрессировали? Отец Макарий молчал. Наконец-то я догадался. Вынул из кармана удостоверение журналиста.

Бабуси, угощавшие паломников, с неудовольствием смотрели в мою сторону: -Чего он терзает батюшку? Пять часов без отдыха отец Макарий на ногах простоял.

К отцу Макарию подошли: - Батюшка, военный вашего совета просит.

Я занервничал. Словно какая-то сила мешала поговорить мне с отцом Макарием. Отец Макарий развел руками: - Не получается у нас беседы.

-Давайте, батюшка, у вас дома встретимся, в пятницу, -настаивал я.

- Хорошо, хорошо, - согласился отец Макарий.

Снова его отвлекали, задавали какие-то вопросы. Я тревожно думал: -Нужно узнать домашний адрес.

Батюшку вели, поддерживая под руки, к автомобилю. Я шел рядом и, стараясь не замечать старушечьих взглядов, спрашивал: - Батюшка, скажите адрес.

Уже усаживаясь на сиденье автомобиля, отец Макарий произнес: - Улица... дом... квартира...

Дверца захлопнулась. Я облегченно вздохнул: - Слава тебе, Господи!

Приехал я не в пятницу, как договаривались, а в четверг. Суета житейская заставила меня изменить время. Но отец Макарий оказал милосердие: -Входите, входите.

Маленькая, однокомнатная квартира. Я перекрестился на иконы, помолился: -Господи, благослови!

Просидели мы с отцом Макарием с утра до вечера. Я дотошно выпытывал подробности жизненного пути батюшки от рождения до сего дня. Вспоминая трагическое, отец Макарий волновался. Ближе к вечеру попросил он у дочери таблетку. Я вздохнул с облегчением, когда отец Макарий произнес: - Вот и все.

Но уходить сразу не хотелось. Я спросил о чудесах: случаются ли они? Вечное, неуместное любопытство. Отец Макарий улыбнулся:

- Чудеса бывают все время. Но пусть о них расскажут другие. Люди приходят в те места, где получают помощь. Сейчас главное - научить людей молиться, чтобы человек умел высказать свою душу Богу, как своему Отцу. Общая молитва—горы движет.

В следующий приезд довелось мне посмотреть на одержимую злым духом. Шел молебен. Отец Макарий отчитывал по свечкам: «Господи, помилуй!» Весь храм дружно повторял за отцом Макарием: "Господи, помилуй!"

.Вдруг раздалось истерическое рыдание. Молодая женщина, стоявшая в первых рядах молящихся, заломила руки. В невыразимой тоске закачалась из стороны в сторону.

- Господи, - стонущий вопль заставил передернуть плечами. Несчастная упала на колени. Стукнулась лбом об храмовый пол. Бородатый мужик толкнул меня в бок: -Одержимая... Ее подняли.

Мелкая дрожь сотрясала все тело несчастной. Что-то не давало ей покоя. Она подошла к иконе Божьей Матери, словно прося заступления у Царицы Небесной.

Несчастной подали полиэтиленовый пакет. Какая-то сила билась у нее внутри.

- Эк, эк. — вырывалось из утробы. Губы, челюсти вытягивались, отчего лицо принимало козлиный облик. Ее стошнило. Раз, другой.

- Боже, — думалось, - какая мука.

Началось помазание освященным елеем. Бедняга все стояла у иконы Царицы Небесной, не решаясь подойти к отцу Макарию. Сердобольные женщины взяли ее под руки с двух сторон и подвели к аналою, на котором лежало Святое Евангелие, Крест, икона Спасителя.

Как мертвая, опустилась она на колени перед иконой Спасителя на колени. Простерлась ниц. Мимо проходили женщины, а она все лежала. Наконец ее подняли. Взяли под руки.

Вдруг она затряслась крупной дрожью и не своим, не человеческим голосом возгласила: - Почему мне так страшно?

Жуть облила меня с головы до ног. Сразу же вспомнился гадаринский бесноватый.

Она стояла перед отцом Макарием на коленях. Он кисточкой ставил и ставил крестики освященным елеем на лбу, на щеках, на шее несчастной. Она рыдала. Сквозь слезы вопрошала: - Почему мне так страшно?

Как бы приходя в себя, дрожащим голосом выдавливала: - Господи, помоги!

Вокруг нее столпились. Какая-то женщина крикнула: - Молитесь о рабе Божьей Н.

Она затихла. С трудом встала с колен. Отошла к стене.

Потрясенный виденным, я истово перекрестился: - Господи, помилуй!

Молебен закончился. К отцу Макарию подходят за духовным советом и утешением. Ловлю краем уха: - Отец Макарий, я - экстрасенс. Лечила людей. Теперь покоя не знаю. Слышу голоса. День и ночь. С ума сойти можно.

Сухощавая женщина с мужской стрижкой. Лицо серое, морщинистое. С надеждой смотрит на отца Макария. Он отвечает вполголоса.

Вдруг ловлю на себе чей-то взгляд. Смотрю. Возле стены на скамейке сидит Н. Подхожу и присаживаюсь рядом. - Можно с вами поговорить?

Она кивает. Какой страшный у нее взгляд. Глаза, налитые кровью, зловонное дыхание. Словно сидит и смотрит не человек, но зверь. Явственно чувствуется, что рядом с ней стоит холодное, колючее облако. Что-то вроде энергетического столпа с отрицательным зарядом.

- Видел, что со мной было?

Вопрос, и легкая, кривая усмешка. Словно самой не верится, что подобное было въяви.

- Видел. Расскажи про это.

Она помолчала недолго. Потом быстро заговорила:

- Приболела я немного. Называется эта болезнь - депрессия. Посоветовали мне доброхоты (избави нас, Боже, от них) сходить к бабушке - заговоренке, которая лечит молитвами. Пришла я к ней. Обыкновенная бабка. Только дела у нее необычные. Отнеслась она к моему горю сочувственно.

- Вылечу тебя, доченька, не беспокойся. Завтра поутру сходи в церковь, свечку поставь, а потом ко мне наведайся.

Сделала я, как бабка велела. Побывала в церкви, а после храма Божия к старухе приплелась. Поставила меня бабка на колени. Над головой чашку с водой держит. Говорила, что вода - «святая», «крещенская». Сама в полный голос молитвы читает. Слова у них, вроде, правильные. Но время от времени - какая-нибудь абракадабра проскочит. Напоила меня бабка наговорной водой. Домой отправила. Отдала я за лечение свои кровные. Сначала полегчало мне от лечения, а потом хуже сделалось.

— Ох, — сказала Н. и рукой до лба дотронулась, — в следующий раз пошла я уже не к бабке. Указали мне на экстрасенса. Потом слышала я про него, что ходит подзаряжаться он энергией на городское кладбище. Но это - потом. Пока же - верила я в него. Делала все, что он велел. Долечилась до того, что начала видения то ли в полудреме, то ли наяву лицезреть.

Лежу я в комнате на кровати. Вдруг за окном наступает кромешная тьма. Гнусавый голос объявляет: — Конец света!

Вижу: подходят ко мне два урода среднего роста, обросшие густым рыжим волосом, похожие на «йети». Я одного - цап! —за ногу. Кожа противная, сальная, словно никогда не мытая, и волосы колючие. Он душить меня кинулся. Хорошо, что в детстве бабушка водила меня в храм Божий, причащала, молиться учила. Успела я перекреститься и крикнула:

- Господи, помоги!

Уродов от меня отбросило. Вскоре я про отца Макария услышала. Приехала с подругой. Стою в храме спиной к входу. Вдруг чувствую, что кто-то вошел. Повернулась я, глянула на батюшку (это отец Макарий был), и сердце у меня остановилось. Страх обуял. Почувствовала я, что сидит кто-то во мне. Он-то, сидящий во мне, толкал меня — бежать из храма. Я словно ума лишилась. Тот, кто во мне, нашептывал:

— Не терплю, не переношу, ненавижу отца Макария!

Остальное ты видел. Спасибо отцу Макарию. Дал он мне совет о жизни с Господом. Буду стараться жить по-православному. Не то - беда!

Господи, помилуй нас, грешных!

Еще раз побывал я в Сретенской церкви. Отец Макарий помазывал елеем болящих рабов Божиих. Я присел на скамейку рядом со старушкой, которая со скорбью смотрела на подходящих под помазание женщин. Разговорились. Почему-то речь зашла о Березовой роще, о снесенной церкви Успения Божьей Матери.

— Знаешь, - сказала мне старушка, - мой-то мужик замешан в этом деле. Работал он прорабом в строительном управлении. Приказывают ему:

— Приготовь технику. В эту ночь будем церковь в Березовой роще ломать.

Хотел он отговориться нездоровьем, но лукавый попутал. Присутствовал мой-то на сносе, командовал. Сломали церковь. Мой-то и найди чьи-то кости. Собрал он их, положил в сумку. Решил: завтра зарою. А Господь рассудил иначе. Утром спешил мой мужик на работу, зазевался и попал под автобус, который их возил. Раздавило ему весь таз. Жить остался, но инвалидом. Раскаялся в содеянном, просил у Господа прощения.

Как-то сижу я на крыльце. Вышел мой инвалидик. Присел рядом. Слышу: задышал часто. Посмотрела я на него. Бледный он, и лицо какое-то отрешенное, словно уже и неземное. Сказал он: — Вот и все, дорогая...

Сложил ручки на груди. Захрипел, захрипел и умер, как заснул. Господи, помилуй!

— Опять же, — продолжила старушка, — с внучкой моей беда. Недосмотрела я, грешница, пошла внучка на прием к экстрасенсу. Дал он ей воду наговорную. Вышла внучка на улицу. Вдруг налетел вихрь. Оторвал ее от земли, свалил с ног. Упала она, словно сноп, на левую сторону. Руку "ободрала, ногу. Но не это главное. Превратилась моя внучка в дурочку одержимую.

У нас дома икон полный угол. Молюсь я перед ними, прошу милости у Господа, Царицы Небесной. Внучка сидит рядом на диване. Я крещусь, поклоны кладу, а сердешная на каждый мой поклон откликается:

—Хи-хи-хи, да ха-ха-ха! Говорю ей:

- Ты что? Греха не боишься? Сидишь - скалишься.

Смотрю: а в глазах у нее - муть. И лицо как бы не ее. Испугалась я, грешница. Господь привел к отцу Макарию. Молюсь я за внучку. В следующий раз привезу ее с собой к батюшке. Храни его, Господь!

После окончания молебна встретил я на улице знакомую, с которой беседовал в прошлый раз. Раба Божия Н. Спросил:

- Как здоровье? Она ответила:

- Получше. Стараюсь не грешить. Жить по заповедям. В церковную ограду внесли гроб с усопшим.

-Бом! -раздался удар колокола. И снова: - Бом!

- Ох! - вздрогнула Н. Закрыв глаза, прижала руки клруди.

- Что? - спросил я, - что случилось?

- Видно не до конца избавилась я от этого, - сказала Н., - колокол звонит, а у меня сердце останавливается.

Из храма вышел отец Макарий. Его ждали. Женщина, убитая неожиданным горем, говорила:

- Батюшка, у меня сын рок-музыкой увлекся. А недавно выдал: говорит, что в нем сатана сидит. А в комнате у него - бесы. Водички мне какой-нибудь дайте - комнату окропить.

Отец Макарий отвечал: - Привозите сына своего в храм. Посмотрим. Я попросил: - Отец Макарий, благословите!

- Господь да благословит на добрые дела!

1994 год

 

Сергей Панфилов.