Многие спрашивают меня: если я решу стать волонтёром, что мне делать, когда я приду к людям? Чем с ними заниматься? Невозможно ведь просто сидеть рядом и молчать? В чём смысл волонтёрства?

Я думаю, что смысл волонтёрства у каждого человека свой. Кого-то переполняет радость жизни. Есть любимая работа, любимый человек, друзья, хобби… Всё так хорошо, что хочется поделиться. Хочется, чтобы кто-то ещё радовался вместе с тобой: как же увлекательно жить! Сколько удивительных вещей можно делать!

Такие волонтёры обычно делают то, что радует их самих. Например, покупают бадминтон, приносят в интернат и играют с ребятами во время прогулки. Или приносят цветную бумагу и трубочки для коктейлей и мастерят вертушки. Если на них подуть, они будут крутиться. Хорошо, весело!

А ещё волонтёры могут затеять игру в «Ручеек», включить весёлую музыку. А ну-ка! Кто кого себе в пару выберет! Выбирают, как правило, волонтёров… Поэтому хорошо, когда приходит сразу несколько волонтёров, как у нас в интернате.

У некоторых волонтёров есть опыт терапевтической работы с группой. Тогда получаются настоящие занятия по арт- или музыкальной терапии. Эти волонтёры приносят ватман, краски, цветной песок или музыкальные инструменты. Студенты – как мы, вслед за центром «Антон тут рядом», называем ребят в интернате – любят такие занятия. Ждут их. Ведь каждому они могут открыть что-то особенное – в себе и в том, кто трудится рядом.

Есть волонтёры, которых, прежде всего, беспокоит устройство быта в интернатах и домах престарелых. Они стараются договориться с начальством, чтобы живущим там разрешали принимать ванны с пушистыми пузырьками пены, чтобы лежачих почаще сажали в кресла, а то и вывозили гулять. Приносят свежие фрукты, чтобы подкормить витаминами, договариваются с завхозами, чтобы разрешили с теми, кто может, посадить цветы на территории (и трудотерапия, и красота!), дарят на праздники кремы для рук, чтобы не сохла кожа…

Есть и те, кто готов поделиться профессиональными знаниями. Например, фотографы учат выбирать удачный момент для съёмки, а музыканты – играть на металлофоне. Обретённые знания дают уверенность в себе и своих силах. «Я могу! Я умею!», – думает человек, чему-то научившийся. Хотя бы складывать сердечко оригами из бумаги.

На самом же деле, такое разграничение условно. Попадает человек туда, где может силы приложить, и сам видит, на что способен. Поучить кого-то математике или развить мелкую моторику – а договариваться, к примеру, с начальством не получается. Ничего страшного – люди, которые много времени проводят в ограниченном пространстве, всему рады, за всё благодарны.

Сама я читаю вслух книги. Обычно – сказки. Такие, чтобы и обсудить можно было и даже поспорить, а главное – вывод для себя сделать.

Но самое яркое впечатление в интернате было вот от какой встречи. Иду я как-то по коридору в закрытом отделении. Дошла до холла, где телевизор работает, а вокруг него – старушки в креслах-каталках сидят. Кто-то дремлет, кто-то на экран смотрит. И вдруг я заметила знакомое лицо. Иру я видела на общей встрече. Запомнилась она мне тем, что внимательно рассматривала детские книги, которые я принесла в подарок. И решила я подсесть на диванчик, поздороваться. Она сидела, рассеянно глядя перед собой.

– Ира! – позвала я тихо, – привет!

Она вздрогнула, повернулась ко мне. Я забеспокоилась: о чём нам говорить? Как мне её развлечь?

– Привет, – повторила я, – меня зовут Юля. Помнишь меня? Мы вместе книжки смотрели!

Ира уставилась на меня. Нет, не уставилась, это грубоватое слово. Она как будто «подключилась» к моему лицу. Неторопливо, внимательно. Сначала осмотрела меня – руки, плечи, подбородок. Дошла до глаз. Долго-долго вглядывалась. И тогда я вдруг поняла. Не надо ничего говорить. Не надо Иру развлекать. Для неё простое присутствие рядом другого человека – огромное событие. Рассмотреть меня – целое дело. Дело, от которого можно устать – потому что на него тратится очень много сил – и остается след в душе. Воспоминание.

Нет, я, разумеется, что-то говорила. Как нас учили в университете, «использовала не коммуникативную функцию языка, а контактоустанавливающую». То есть бормотала как младенцу: «Да… Юля пришла… К Ире… Чтобы с Ирой посидеть… Спросить, как дела…». Но вскоре я замолчала. Так молча мы и сидели рядом. А потом Ира от меня устала. И мы попрощались.

Теперь, когда меня спрашивают: «А что я мог бы делать, как волонтёр?», я рассказываю эту историю и подытоживаю: «Можно просто побыть рядом. Это, правда, очень большое дело». 

Правмир