– Язык, на котором вам нужно говорить, это язык любви. Служите ближним. Вы на это способны? Представьте, если в Санкт-Петербурге… сколько церквей в Петербурге?

– Семьсот.
– Семьсот??? И, имея семьсот церквей, город так выглядит? А я, глядя на то, как люди одеваются по вечерам, почти готов был подумать, что ваш город принимает участие в каком-то конкурсе на звание города с самой нехристианской репутацией… Если каждый храм в этом городе найдет пять добровольцев, вы получите три тысячи пятьсот человек, которые могли бы раз в неделю по два человека ходить в разные части города и просто спрашивать каждого, кого они увидят: «Можем ли мы вам чем-то помочь?» – этого было бы достаточно.

– Вы говорите о социальном служении?

– Я не говорю о социальном служении, я говорю о любви: «Могу ли я что-то для вас сделать?» Любовь к ближнему, выраженная к конкретных, практических делах, прежде всего, радикально изменит самих этих три тысячи пятьсот людей, а также каждого, с кем они вступили в контакт. Подумайте об этом.
Я не знаю, как в России работает система заботы о престарелых. В США она чем-то напоминает ГУЛАГ: мы их помещаем в специальные дома для того, чтобы их не видеть. Некоторые престарелые люди живут в эдаких «золотых клетках», но не имеют возможности с кем-либо общаться. Сколько вас здесь сегодня собралось, человек сорок? В этом многомиллионном городе, я думаю, можно легко найти сорок одиноких престарелых людей, которые были бы счастливы, если бы кто-то пришел к ним и провел с ними хотя бы полчаса. Когда вы посещали их в последний раз? Понимаете, о чем я говорю? Видите ли, если бы мы жили нашей верой, мы бы изменили и себя, и мир вокруг нас.

– Вам могут возразить, может быть, не вслух, но некоторые наверняка подумают: «Этот монах проповедует радикальное христианство…»

– Слава Богу!

– «…но это понятно, ведь он – монах. А мы живем в миру, у нас есть семьи, мы работаем на работах…»

– Если единственный путь практиковать радикальное христианство – это быть монахом, то вы должны оставить вашу жену и стать монахом, потому что христианство по своей природе – радикально. И если оно не радикально, то это и не христианство. Христианство радикально по определению. Христос сказал: если вы не умрете, вы не будете жить. А мы отвечаем: нет, это нельзя понимать буквально. Разве вы и я принадлежим к разным Церквам? Разве мы читаем разные Священные Писания? Каждый раз, когда я открываю Новый Завет, я чувствую себя как в огне: он не предоставляет мне никакой возможности почувствовать себя комфортно, вместо этого он потрясает сами основы моей жизни. Что я скажу Христу, если Он призовет меня к Себе сегодня? Что вы Ему скажете? «То, что Ты, Господи, нам предлагал, было чересчур радикально… Мы ведь не фанатики-протестанты. Час-другой в воскресенье – вполне достаточно». Он скажет: «Отойдите от Меня, Я вас не знаю». Этот мир умирает, а вы ведете себя так, как будто плывете в увлекательный круиз. Вы хотите быть миссионерами, но не хотите жить Евангелием. Разве вы хотите стать дополнительной обузой миру, который и без вас сошел с ума? Или вы хотите освободить людей от оков этого мира? Как вы их освободите, если вы прикованы к тому же самому миру, что и они?

– Когда вы говорите, что все должны оставить мир, означает ли это, что все должны стать монахами?

– Нет.

– Тогда кто может стать монахом?
– Есть простой критерий. Если вы хотите любить Бога, если вы знаете, что вы великий грешник, если вы понимаете, что, живя в миру, вы сами по себе не можете освятиться, и если вы осознаете, что вы недостаточно сильны, чтобы достигнуть этой цели в браке, – становитесь монахом.

– Но если не становиться монахом, тогда что делать?

– Вы не можете предопределить то, что вы будете делать. Вы должны позволить себе быть открытыми, быть уязвимыми для Святого Духа. Господь говорит: отдай Мне свою жизнь, приходи и следуй за Мной. Здесь нет места переговорам. Он не говорит, куда Он вас поведет. Если вы готовы умереть, тогда вы поймете, что вам необходимо делать. Если же вы не готовы умирать, вы не найдете ответ на свой вопрос. Давайте посмотрим на евангельский отрывок, который сегодня читался в церкви. Сегодняшнее евангельское чтение рассказывает об апостоле Петре, который рыбачил всю ночь. Он был человеком, который, как и многие из нас, был уверен в тех навыках, которые давало ему его ремесло. Приходит Господь и после проповеди говорит Петру отплыть на глубину, забросить сети и вытащить улов. И Петр говорит Господу: «Я работал всю ночь… Но если Ты скажешь слово, то по слову Твоему я заброшу сети». Он забрасывает сети и через некоторое время получает такой улов, который он не в силах переместить в лодку. И как он реагирует на эту ситуацию? «Господи, выйди от меня, потому что я человек грешный» (Лк. 5.1–11). Он понял, что он не возлагал свое упование на Бога. Он понял, что он надеялся на себя, был высокомерен и полон гордости. Но, поняв это, он сказал: «Господи, выйди от меня, ибо я человек грешный».
Мы не понимаем, насколько мы грешны. Мы не готовы признать, сколь мало мы возлагаем упование на Бога и насколько ущербна наша вера. Когда Господь заповедует нам нечто, что нам не нравится, мы восклицаем: «Почему? Зачем Ты это делаешь со мной?» И далее мы говорим Ему то, что мы хотим от Него.
После тех слов Господь сказал ему: следуй за Мной. И Петр оставил все и последовал за Ним.
Поймите, насколько вы грешны. Поймите, насколько у вас мало веры. Поймите, что вы надеетесь на себя, а не на Бога. Оставьте все, что у вас есть, и следуйте за Ним, не задавая вопросов. Вот ответ. Я знаю, что это не то, что вы хотели услышать, но это и есть ответ.

– Приехав из Америки, видите ли вы разницу между русскими и американцами? В чем она?

– Люди везде люди. Культурно и социально мы отличаемся. Но по-человечески мы совершенно одинаковы. К особенностям русского характера относится то, что ввиду длительного влияния на народ православной культуры вы имеете преимущество в понимании того, что из себя представляет духовная жизнь. Очень многое в вашей культуре способствует развитию духовной жизни. Но это не имеет никакого значения, если у вас нет веры. И оно бесполезно, если вы не трудитесь. В России я очень часто вижу вещи, которые меня сильно печалят. Когда в моей стране я вижу, как люди, которые никогда не слышали о Церкви, делают различные непотребства, мне грустно, потому что они не знают. Когда я вижу, как непотребные вещи делают православные, это приносит мне еще большую печаль. Я часто встречаю здесь высокомерие перед Богом. Мы поступаем так, как будто бы Евангелие принадлежит нам.
Я должен рассказать вам одну смешную историю. Я однажды служил в России с очень статным, роскошным дьяконом, выпускником разных духовных академий и все прочее. В определенный момент я протягиваю руку взять кадило, а он, подавая его мне, делает некое движение, которое должно означать, что он целует мне руку, в то время как он целует воздух. Я думаю про себя: «Это что еще за причуды?» Так что я взял его руку и поцеловал. Диакона всего передернуло:
– Что вы делаете? – воскликнул он.
– Но, – отвечаю я, – если ты не признаешь присутствие Божией благодати, то я ее признаю. Ты рукоположен в священный сан, и я рукоположен в священный сан. Вот я и целую твою руку.
Теперь, когда я нахожусь в аналогичной ситуации, он уже целует мою руку.
Мы берем святыню и считаем, что она наша. Это трагедия Церкви. Дело не в том, что кто-то в отдельности слаб – мы все слабы. Но не признавать того, что сделал для нас Господь, думать, что все это является нашей собственностью… Нам придется за многое ответить перед Богом.
У вас в России такое количество святых. Они могут помочь нам, но мы их об этом даже не просим. У вас есть столько примеров русских людей, которые нашли Бога и стали живыми иконами Христа… Что случилось с вами?

Русская неделя