Есть такая древняя притча. Отец, умирая, собрал своих сыновей и, дав им последние наставления, попросил оставить его одного молиться. Братья перешли в другую комнату и мирно там разговаривали, но потом вдруг начали ссориться. Отец из последних сил позвал их и спросил: «Я еще даже не умер, что же вы уже делите?», - думая, что они ссорятся из-за наследства. Но сыновья ответили: «Нет, папа, когда мы говорили о наследстве, все было мирно, мы начали спорить, кто будет отдавать твои долги, каждый из нас говорил – я».

Что может быть лучше, чем перейти в другой мир на руках любящих тебя детей, которые тебе благодарны за свое детство. А как они должны быть благодарны за детство? Как ребенок понимает, счастливое ли у него детство?

 Одет-обут? Нет, за это он не будет благодарить. Когда он сам будет вкалывать ради своих детей, он поймет, что это трудно, но в принципе ребенок считает, что так должно быть.

 Ребенок будет благодарен за детство, когда отец и мать, несмотря на усталость, занятость, наличие своих интересов и своей жизни, готовы быть интересными для ребенка в том возрасте, в котором он сейчас есть.

 Взрослым неинтересно рассказывать сказки. Но отец или мать садится рядом с ребенком, гладит его по голове, рассказывает ему какую-то историю, из своего взрослого мира приходя в мир детских интересов, – и тогда строится связь от сердца к сердцу, и ребенок всегда помнит, что в любом его возрасте папа и мама были рядом, и он был любим.

 Еще малышей обязательно надо тискать, держать на руках, гладить, целовать. Есть родители, которые этого стесняются. Им кажется, что ребенок вырастет и обязательно сам поймет, что его любят. Да. Но отсутствие вот такой ласки очень часто образовывает непроходимую пропасть между ребенком и родителем.

 Двух-, трех-, пяти-, шестилетним детям нужны тепло и ласка. Им хочется быть маленькими. И родителям нужно это учитывать. А не говорить: «Подрастешь – поговрим с тобой, в баню сходим…» Только если родители занимаются детьми, служат, жертвуют своим временем, это вернется детской любовью.

 Еще очень важный момент – наказания. Наказания должны быть разумными, они должны быть в меру.

 Апостол Павел говорит: «Родители не раздражайте детей». Совершенно непонятная фраза – у нас обычно наоборот. Что же это значит? Что не надо перегружать детей. Ребенок может быть наказан, но не за все, не постоянно, а за какие-то определенный и серьезные вещи: за ложь, за злорадство, за предательство. То есть за то, что портит его душу, что может нанести непоправимый вред.

 Родительство – это помимо всего остального еще и власть, временная власть над ребенком. Господь дает ее для того, чтобы ты провел ребенка через неразумный участок его жизни, ввел его во взрослую жизнь и отпустил, чтобы он смог жить отдельно от тебя.

 У власти есть одна из основных функций – пресечение генерации зла. Если власть этого не делает – она совершает преступление. И если я не наказываю, то я грешу против моего ребенка. Если я вижу в ребенке зло, лукавство, ложь, радование боли другого, какую-то гнустность, гадость, – за такие проявления надо наказывать. То есть наказывать внутренне зло. А внешнее – когда ребенок что-то набедокурил – надо наказывать через раз, через два на третий, делать вид, что не заметил…

 Потому что если наказывать за каждый носок, не положенный на место, то ребенок просто будет отдаляться от родителя и встанет во внутреннюю оппозицию. Но даже, когда ребенок получает за дело, он должен за наказанием чувствовать любовь.

Как с этим справиться? Физической власти уже нет. Что ты можешь – денег ему не дашь на обеды в школу в 11 классе? Ну, будет он голодный ходить.

Переходный возраст – это нормально. Ребенок должен вырасти и стать отдельной личностью, не век же нам им владеть. Это не наша собственность, а Божья, мы только временно служим.

И наша задача, задача христианской семьи – дать ему опыт христианской любви. Ребенок должен увидеть ее между отцом и матерью, между родителями и собой, должен научиться жить этой постоянной глубиной взаимоотношений. И наша задача ребенка к этому кризису перехода во взрослую жизнь подготовить.

 На каждом переходном этапе ребенок определяет для себя новый круг действий: в три года – один, в десять – другой, в четырнадцать подросток начинает имитировать взрослое поведение. Почему так меняется подростковая речь, появляются сигареты и пиво? Потому что это самое простое, что можно скопировать. Ему кажется, что именно это – атрибутика взрослой жизни, а вовсе не ответственность.

 И вот тут нужны очень большая любовь, терпение и родительская мудрость. В переходном возрасте точно нужно делать вид, что ты два из трех предложений своего ребенка просто не услышал, и пресекать только откровенное хамство.

 Есть такое выражение – «покрыть любовью». Нужно покрывать любовью вот эту вот немощь – ребенок вырос, но пока не научился взрослым инструментарием пользоваться. Огромные ручищи, 43 размер ноги уже есть, а в голове – пока ничего еще нет.

 Какие есть защитные механизмы от этого урагана, который в определенном возрасте появляется и в голове, и в теле ребенка? Как можно к этому подготовиться?

 С ним надо обязательно ходить в храм. Обязательно искренне молиться. Не «вычитывать правило», а подобрать такое правило, которое ребенку по силам, и давать ему самому читать часть. Обязательно читать вместе с ребенком Евангелие, жития святых.

 И, конечно же, - но это только легко сказать, – надо самому жить по Евангелию.

 То есть если ребенок привыкает, что отец говорит: «Надо обязательно заниматься и меньше смотреть телевизор, а сейчас иди спать!» – и тут же хватает пульт от телевизора, то все остальное бесполезно.

 Дети растут, и у меня уже нет силы и власти в руках – старшему уже 20 лет, попробуй его поймай, а когда детей много – они все в разные стороны разбегаются. Моя надежда как родителя в том, что у меня с детьми не порвется ниточка от сердца к сердцу, и они будут оберегаемы за счет этого, будет советоваться со мной, пустит меня в свою жизнь.

 А она, эта связь, будет, только если ты ребенку в детстве рассказывал сказки, если ты жил его жизнью, если у вас было общее время, – тогда ребенок будет прислушиваться и в 20, и в 25 лет. Только на это надежда.

Батя