Большая девочка

«Бабушка! Я сегодня исповедалась!» — объявила с порога моя дочь. «Да? Умница! Большая девочка!» — хвалила её бабушка.

А было это так. Вечерняя служба в храме подходила к концу. Ожидавший исповеди народ собрался у левой стены. Люди тяжело вздыхали, низко склонив головы, и теребили в руках листочки с записанными для памяти грехами. Я тоже присоединилась к ним. Но как следует всё обдумать никак не могла, так как моя трёхлетняя дочка изо всех сил старалась вникнуть в смысл происходящего. Вопросы, один за одним, сыпались на меня. Срочно требовался ответ: «Почему свечки горят высоко? Чего там в руках у тёти? Почему хор не поёт, а читает, им, что, лень? Почему нельзя трясти головой, ведь так красиво всё прыгает...»

Пытаясь спокойно всё объяснить, я пропустила предначинательные молитвы к исповеди. Когда наконец в вопросах наступил короткий перерыв и я подняла голову, оказалось, что многие уже исповедались.

Старая женщина отошла от аналоя, вытирая слезы. Дочь тут же спросила: «Почему бабушка плачет?»

И тут я совершила ошибку. «Сама подумай», — ответила я.

Через секунду моя добрая девочка была уже возле женщины. Малышка нежно погладила её по руке. Старушка широко улыбнулась.

Но моё материнское сердце било тревогу. В два скачка я оказалась возле них. Но было уже поздно. Мой ребёнок, утешая, громко, на весь храм, спросил: «Что, бабушка, плачешь, в ад не хочешь?» Лицо у старушки вытянулось. Я робко извинилась и отвела возмущающегося ребёнка в сторону.

Тут дочь решила, что ей тоже надо исповедаться. Радость озарила мою смущённую душу. Поняв, что это подходящий момент, я сразу же начала поучать её:

— Скажи батюшке, что маму не слушаешься.

— Хорошо.

— Скажи, что с сестрой дерёшься.

— Хорошо.

— Скажи, что язык показываешь.

— Хорошо.

С радостью исповедовавшись, повела к священнику и дочку. Как мне было приятно и лестно! Гордость переполняла меня. Ведь это моя крошка такая сознательная.

Тем временем батюшка наклонился к моей дочке и спросил: «Ну что?» А она протянула ручонку, потрогала латунную ручку на маленькой дверке аналоя и задумчиво спросила: «Что, шкаф, да?»

На это ей батюшка ответил: «Ага, для грехов». Прочёл разрешительную молитву, и мы отправились домой.

Мысли вслух

Утро. Бужу сына: «Вставай, голубчик! Господи, благослови. День хороший, надо много успеть!»

Думаю про себя: «Какой маленький, тёпленький, любименький». Тут же кричу: «Куда пошёл босиком?! Простынешь! Кто босиком бегает, того потом в больнице лечат!»

А сама думаю: «Пяточки какие крошечные, розовенькие, так бы и расцеловала!»

Сидит за столом, завтракает. Любуюсь и думаю: «Уже сам кушает. Да как внимательно, аккуратно! Птенчик мой, умничка». А вслух его подгоняю: «Давай, ешь поскорее, а то гулять не успеем. Тарелку поближе подвинь, а то обляпаешься!»

Одевается на прогулку. Гляжу и думаю: «Ну вот, уже и сам одевается. Хороший мой, любимый. Ах ты, солнышко моё, ботиночки неправильно надел».

Говорю ему строгим голосом: «Ты как обулся? Запомнить, что ли, не можешь, на какую ногу какой башмак?»

Гуляем. Смотрю на него и радуюсь. Ходит-бродит, сугроб лопаткой ковыряет. Не орёт, не скандалит, сам собой занят.

Вдруг девочка к нему подбегает и начинает лопатку отбирать, при этом громко и заливисто вопит. Мой лопатку крепко держит, не отдаёт. Подбегаю, хватаюсь за лопатку: «Отдай, отдай, видишь, как девочка плачет!»

Он, насупившись, отходит в сторону и садится на чужие санки. Тут же поднимаю его: «Нельзя на чужих саночках сидеть, у нас свои дома есть».

Сын, сделав два шага в сторону, поднимает большую палку и разглядывает её. Подлетаю к нему и выхватываю палку: «Ты что?! Нельзя палку брать! Она грязная! И вообще палкой можно в глаз попасть!»

Оставшись без лопатки, без санок и без палки, сынок мой начинает горько плакать. Думаю про себя: «Устал, деточка, нагулялся...» Говорю ему строго: «Рот закрой! Быстро домой! Кушать и спать!»

Кое-как поев, лежит в кровати в одних трусиках, не накрываясь одеялом. Смотрю на него и думаю: «Радость ты моя, сыночек ты мой миленький! Ножки папины, а глазки и носик мои». И тут же ему: «А ну, накройся! Замёрзнешь, заболеешь и в больницу отвезут, уколы делать!»

Нехотя он накрывается. А я не унимаюсь: «А на горшок сходил?» Слезает с кровати. Шлёп-шлёп, босыми ножками. А я ему вслед: «Куда босиком?! Замёрзнешь, заболеешь!..»

Наконец он в постели. И после нескольких напоминаний типа «Закрой глаза! Кому говорю!» — он дремлет. А я стою, любуюсь и думаю: «Родной ты мой, любимый! Сокровище моё бесценное! Если бы ты умел читать мысли, ты бы знал, как мама тебя любит. И если я не начну говорить тебе об этом, то сам ты никогда не догадаешься!..»

Мгарский Колокол