Очень мы любили с отцом Николаем по сельскому кладбищу гулять. Он вспоминал былые времена, людей. Все здесь дышало покоем, здесь я учился молчанию и миру. Среди советских памятников с красной звездой и православных крестов выделялся один памятник, на котором пескоструем был изображен мольберт и кисти.
— А здесь лежит художник Никита Столяров, — задумчиво начал отец Николай, — единственный из уроженцев села, который подался в тонкие искусства. Никита по прозвищу Ржавый Гвоздь. Его картины до сих пор украшают стены краеведческого музея в областном городе. Говорят, что после окончания академии приехал он в родную деревню по блины. И увидел в старом храме, где теперь сельсовет, фреску со святым Никитой бесогоном. Желая оставить живописный след в сердцах сельчан, художник благословился у местного протоиерея поновить изображение своего тезоименного святого. Но на беду у фрески уже давно отвалился кусок штукатурки, где был изображен бес, которого по сюжету иконы святой Никита стегает плеткой. Не зная как изобразить беса, Столяров обратился к книгам и вычитал, что преподобный Андрей Рублев изображал дьявола гадливой собачкой. Художник обошел все село и сделал десятки набросков с местных дворняг. Но все указывали ему на особо мерзкого похотливого уродца по кличке Гуляш, смесь потерянной какой-то проезжей дамочкой болонки с местными псами-лежебоками. Вечно грязный, весь в репье и комках коровьего дерьма, Гуляш был непритязательной персоной и стал живописным прототипом беса на реставрируемой фреске. Но во время работы, то ли от усердия, то ли от злоупотребления спиртным, художнику явился бес как раз, когда тот стоял на мостках в храме. Бес потребовал, чтобы его перестали оскорблять таким видом. Никита перекрестился. Но бес не исчез. Тогда Столяров, памятуя, что он в храме Божием, ответил твердым отказом. На что бес с грохотом разрушил мостки, на которых стоял художник. Падение с высоты наверняка стоило бы художнику жизни, но он успел крикнуть «Да воскреснет Бог!» и повис в воздухе. Когда на его крики прибежали мужики с лестницей, то одни утверждали, что он висел на ржавом гвозде, а другие божились, что святой Никита протянул ему руку с иконы и держал, пока того не спустили вниз. 
Дух злобы не уставал мстить горемыке-художнику. Вскоре Столярова поймали за «недолжной любовью» с местной учительницей. Ее родня угрожала и заставляла жениться. В ответ на отказ его даже побили. Он сбежал и не навещал родное село до самой смерти. Приехал он уже седеньким старичком, здесь и почил. И только шальной Гуляш остался запечатленным в местном храме навсегда.
Еще говорят, что когда храм в советское время передали под правление колхоза, председатель, чей стол находился как раз под изображением Гуляша, был один в одно похож на эту знаменитую собачку.
— А вот, гляди, — продолжал отец Николай, — еще приметная могилка юродивого милиционера Гриши. Очень уважал священников, всегда говорил: «Мы с вами делаем одно дело». Я его тогда спрошу:
— Какое это такое дело мы с тобой, проказник, вместе делали?
Засмущается Гриша, покраснеет:
— И вправду, батюшка, простите… Я вот, иной раз утром проснусь, подойду к зеркалу, смотрю на себя и честно себе говорю: «Я — мент, конь и падла».
Но человек был неплохой. Поедут на трассу с дорожной полицией рубль зарабатывать на проезжих, он мне жезл свой полосатый несет на благословение: «Пошепчи, — говорит, — батюшка, на палку». Это чтобы удача денежная от него не отвернулась. И очень чтил Пресвятую Богородицу. Когда пил брагу самодельную, немного выливал на землю, приговаривая: «Пресвятая Богородица, спаси меня». Жена его бросила, детей забрала. Он за спиной застегнул наручники и полез в петлю. Его нашли только на второй день. К удивлению всех, он оказался жив. Потом рассказывал, что его тело поддерживала Богродица своими руками. Потом весьма изменился. Жил замкнуто, молился много. Хозяйство свое почти все раздал. Когда собрались под старость его братья, тоже милиционеры, все спрашивали: «Где же, Гриша, твои угодья, машины, богатство?» Он недоумевал: «Зачем мне все это?» Очень спокойно отошел к Господу.
— А вот могилка бывшего председателя, который на собачку Гуляша был похожий. Он скончался внезапно осенью, на уборочной, при невыясненных обстоятельствах. Вызвали патологоанатома, а он при вскрытии сердца не нашел. А обнаружили его только после похорон. И где бы ты думал? В сельсовете, в сейфе с деньгами. То ли врач подшутил, то ли сердце предпочло свое сокровище.
— А это могила пастуха Тимофея по прозвищу «Живая Дверь». Дикий человек, далеко уходил со стадом, палкой от медведя отбивался. Я все никак не мог понять глубину слов Христа: «Азъ есмь дверь», и однажды увидел, как Тимофей ложился спать поперек входа в загон, а там дырка такая узкая, что может пройти только одна овца. Вечером они с напарником ставили палку над этим лазом, чтобы внимательно рассматривать овец, все ли целы. А ночью он спал поперек этого лаза как живая дверь, изнутри ни одна овца не выйдет, и хищник через него не перейдет. Это он меня научил понимать, почему Господь христиан с овцами сравнивает, это потому что они — самые вредные и непослушные животные… А какой поэт был, этот Тимофей! Встретились как-то поутру, а он показывает, что трава в поле вся капельками росы покрыта.
— Смотри, батюшка, — говорит, — какая красота! Никому и не перескажешь, только в сердце сохранять можно, да на тот свет в качестве сладости с собой забирать. 
Я его спрашиваю:
— А ты Бога слышал?
Он заулыбался:
— Голос Бога тихий, как дождь, падающий на нескошенный луг и как капли, тихо падающие на землю. Кто его услышит? Лишь умеющий в тишине жить.
— Вот так, в тишине, — отец Николай посмотрел как-то многозначительно, а потом опустил лицо, казалось, что он чуть не заплакал. Но он вынырнул из своего этого долгого кивка и пошел решительно дальше.
Мы еще долго ходили среди могил с крестами и звездами, а вечером я поймал себя на том, что в душе так светло и тихо, словно кто-то похоронил все мои мысли на дно сердца.  

Блог Мирослава