На следующий день после похорон отца мы снова поехали на кладбище. Я служил литию. Резкий ветер не давал разгореться свечам и рвал венки, обвязанные тонкой проволокой вокруг деревянного креста с табличкой.
Почему-то для меня самым трудным было видеть эту табличку с именем отца и датой его смерти. Он прожил долгую жизнь. Рядом с ним я уже и сам стал дедушкой, успел состариться и поседеть. Я привык к тому, что отец всегда есть, а теперь его не стало.
Вечером сестра доставала из шкафов папины вещи, а я укладывал их в мешки. Всего набралось три больших мешка из плотного пластика чёрного цвета. Это ещё не считая тяжёлой шинели старого образца с полковничьими погонами. Сорок лет она невостребованной провисела в шкафу.
Помню, ещё в далёком детстве, сколько было радости, когда папе, наконец, дали полковника. Командир дивизии взъелся на своего зама и ни в какую не соглашался подписывать документы на присвоение отцу очередного воинского звания. А когда позвонили из вышестоящего штаба и в приказном порядке потребовали подготовить представление, командир неожиданно «заболев», улетел в отпуск.
Тогда в ситуацию вмешался один маленький человек. На самом деле, Василий Андреевич, прапорщик из строевого отдела, был совсем крошечного роста. Главным достоинством его характера было совершенное миролюбие, и ещё умение расписываться как за самого командира части, так и за всех его заместителей.
Он тогда в штабе дивизии подошёл к моему бате и тихо сказал:
- Не переживай. Документы на тебя уже пошли по инстанциям.
Это начальник мог задурить и упереться, а в обязанности товарища прапорщика из строевого отдела входило исполнить распоряжение вышестоящего кадрового органа, точно и в срок, вот он его и исполнил.
Короче, вернувшись из отпуска, командир в первый же день на общем построении вынужден был зачитать приказ министра обороны и поздравить моего отца с присвоением ему очередного воинского звания. Поздравлял, и, наверное ломал голову, когда же это он расслабился и согласился поставить подпись? Благо, что человек он был сильно пьющий, а когда запивал, то и не помнил того что делал.
Папа всю жизнь гордился, что он, мальчик из глухого украинского села, три года прожив в оккупации под немцем и семь лет, отслужив в солдатах, не только стал офицером, но даже дослужился до такого высокого звания. Он и меня зауважал, узнав, что сан протоиерея по старой табели о рангах приравнивался к армейскому званию полковника.
- Да? Ну, тогда по полной.
Вспоминаю, какие были страсти. Сколько переживаний, а теперь отцовские кители и рубашки с погонами я укладывал в большие чёрные мешки и увозил с собой, чтобы сжечь, здесь у нас в деревне за храмом на костре.
В день отъезда рано утром я отправился на стоянку, чтобы забрать машину. От въезда на охраняемую стоянку до маленькой речушки, под названием Лососянка, что протекает здесь же рядом, всего метров триста.
Нам уезжать, а я ни разу к ней не спустился. В детстве, мы там только и пропадали. Купались, ловили пескарей. У меня была самодельная удочка. Удилище я вырезал из орешника. Настоящие бамбуковые, длинной в несколько колен, имелись только у старших ребят. Но удить пескарей на Лососянке они считали ниже своего достоинства и отправлялись на Неман за «серьёзной» добычей. А мы, мелкота, натаскаем пескариков, разведём костёр и жарим их прямо на огне. Вкусные. Даже без соли они были непередаваемо вкусными.
Я спустился к речке, и проходя мимо кнэски подумал, а ведь эта кнэска сбрасывала нечистоты сюда же в речку и в годы моего далёкого детства. Получается, что и купались мы и рыбу ловили всего лишь в сотне метров от неё вниз по течению. И ничего, никто из нас ничем особо не болел. И взрослые не предупреждали купаться хотя бы чуть выше от места канализационного стока.
Кстати, отец рассказывал, что где-то здесь, чуть ли не в этих самых местах в годы первой мировой войны, переправляясь по мостику через речку, в воду опрокинулась подвода с полковой кассой. Лошадь оступилась, вот подвода и опрокинулась. А моего дедушку Фёдора выбрали хранителем полковой кассы. Он как был в шинели и сапогах, так и бросился в реку спасать казённые деньги. Ящик вместе с телегой вытащили на берег и поехали дальше.
Наши войска тогда наступали, потому разводить костёр и сушиться было некогда. На дворе стояла поздняя осень. Шинель с сапогами так и высохли на дедушке. Зато потом всю оставшуюся жизнь он мучился болезнью лёгких. Только, кто тогда на фронте обращал внимание на такие мелочи.
Я вышел к реке. На этом месте раньше стоял большой деревянный мост, по нему даже грузовики переезжали. Теперь того моста уже давно нет, а на его месте - узкий мостик для пешеходов, велосипедисты им тоже пользуются.
Сколько раз мы с папой ходили этой дорогой через реку на гараж и обратно. Я маленький. Помню, подбегу к речке раньше отца, остановлюсь на мостике и жду его. Так стоять скучно, вот наберёшь слюны побольше, плюнешь с моста вниз на воду и смотришь затем, как плывёт вниз по течению твой «кораблик». Папа увидит и учит меня:
- Сынок, в воду плевать не надо!
В ответ я озорно смеялся и продолжал бежать впереди отца.
Дурацкая привычка плевать с моста вниз на воду так осталась со мной на всю жизнь. Идёшь, бывало, по большому мосту через Неман. Мост высоченный. Станешь посередине реки, смотришь, словно завороженный, на текущую внизу массу воды. Снова возьмёшь и плюнешь. Зачем? Традиция уже, что ли?
В том году, казалось бы, уже взрослый дядька, поехал в Италию. Во Флоренции стоял на мосту над рекой Арно. Посмотрел вниз на её зелёные мутные воды, не утерпел и тоже плюнул, но это скорее от презрения. Наслушавшись музыкальных произведений, ожидал увидеть величественное и хрустально чистое, а увидел что-то отвратительно зелёное и дурно пахнущее. Правда, матушка заметила, и я получил от неё нагоняй.
- Ты что делаешь?! Тем более здесь, в чужой стране!
- Так это же Арно! Вспомни, в арии у классика, там всё про неё написано. Коварная подлая река, унесшая множество человеческих жизней. Может, я специально сюда для этого и приехал.
- Для чего ты сюда приехал?
- Сказать этой реке всё, что я о ней думаю.
Матушка махнула рукой, и мы отправились дальше. Туда, где весной следующего года произошло обрушение набережной реки Арно. Это совсем недалеко от знаменитого старинного моста. Говорят, будто, обрушение произошло по вине прорвавшейся трубы городского водопровода. А мне кажется, что всё это проделки всё той же реки. Люди превратили её воды в зелёную жижу, вот она им и мстит.
В заметке про обрушение набережной я прочитал, что мэрия города Флоренции обратилась к горожанам с просьбой временно убрать свои машины с набережной. Странная просьба. Неужели итальянцы сами бы не догадались, что лучше пока не ставить свои автомобили там, где они в любой момент могут оказаться в яме?
Раннее утро. Я один стою на мостике через Лососянку и смотрю на воду. Неожиданно метрах в пяти от себя замечаю одинокую утку. Она держится неподвижно на одном и том же месте. Утка внимательно меня рассматривает.
Как хорошо, что я не охотник и не способен убить живое существо. Жизнь, что может быть важнее?
Смотрю на воду и вспоминаю, как вчера на кладбище я обложил камушками папину могилу. Представил себя со стороны. Точно маленький ребёнок, что играется в песочнице.
Если бы я мог себе это позволить, то расположился бы рядом с могильным холмиком. Сидел бы так, и никуда бы не уходил.
Но нужно идти. Я всегда куда-то спешу, на службу, на требы, встречи, беседы. Помахал утке рукой и возвратился на стоянку автомобилей. Иду и вдруг понимаю, я не плюнул с мостика в воду. Подумал, сегодня папа был бы мною доволен.
Мы возвращались в Москву. Сколько раз в своей жизни я представлял себе, как еду хоронить отца. Помню телеграммы, что приходили в часть моим товарищам сослуживцам и просил, чтобы Бог сберёг моих родителей. Господь меня услышал. Мои папа с мамой прожили очень долгую жизнь. За все эти годы я много раз представлял себе, как еду хоронить отца, но ни разу, как буду возвращаться обратно.
Нам «повезло». День, когда мы возвращались домой, стал самым дождливым за всю историю ста тридцати лет метеонаблюдения за столицей. Все, кто знал, что мы именно сейчас направляемся в Москву, старались предупредить нас о случившемся катаклизме, уговаривали остановиться и переждать стихию. Но мы продолжали ехать. Не от того, что мы такие смелые, а потому, что срок, на который мне разрешили оставить приход, уже подошёл к концу.
Впереди, сколько бы мы ни ехали, всё небо над дорогой было покрыто чёрными грозовыми тучами. Всё это время где-то перед нами не переставая лил дождь. Мы видели мокрый, покрытый лужами, асфальт, машины, из-под колёс которых поднимались тучи мокрых брызг, но самого дождя мы не видели. Он упорно «уходил» от нас, опережая всего на несколько километров. Но я понимал, что наше везение когда-то неминуемо закончится, и мы войдём в зону непрекращающегося тропического ливня. И тогда машина из наземного транспорта превратится в подводную лодку. Любой водитель знает, чем это чревато.
Как я тогда молился. Понятно, молился молча про себя, чтобы не беспокоить матушку. И вдруг, в какой-то момент, вновь ощутил себя тем самым весёлым озорным ребёнком, который бежит по дорожке впереди отца. Он бежит и знает, что за спиной у него папа. Его папа самый сильный и самый смелый. С ним ничего не страшно. В любой момент отец придёт на помощь, обнимет и защитит.
- Папа! Мой папочка! Я знаю, ты каждое утро и каждый вечер вставал на молитву и молился обо мне, и не только обо мне. Сейчас ты уже в раю, попроси, чтобы Господь меня укрепил.
Бывало, в детстве мне от тебя и перепадало. Так то же за дело. Ты видишь, я наконец стал послушным, и сегодня утром, уходя от реки, даже не подумал плюнуть в воду.
В тот день нам с матушкой повезло. Дождь мы так и не догнали, и уже ночью благополучно добрались до дома.
Сегодня после молебна я соборовал на дому и причащал старого больного человека. Мне позвонила одна моя знакомая и попросила придти к своей свекрови, бабушке восьмидесяти двух лет. После причастия старушка сказала:
- Батюшка, знаю, что жизнь заканчивается, а умирать не хочется, да и страшно. Ещё бы пожить.
- Мне тоже бывает страшно. Наверно этот страх от маловерия. Порой представляется, что жизнь каждого из нас точно река. Берёт своё начало где-то там далеко во времени и уже никогда не кончается. Сейчас вы остановились, словно перед запрудой и не видите, что там дальше, где то русло, по которой жизнь продолжит катиться вперёд. Не нужно бояться преодолевать препятствия. Только бы вода в твоей реке оставалась чистой и прозрачной.
Прощаясь, я ей сказал:
- Я папу на той неделе схоронил. Сегодня уже семь дней, а он мне ещё ни разу не приснился.
Бабушка задумалась.
- Моя мама умерла, когда мне было только семнадцать. Прошло уже шестьдесят пять лет, а я её ни разу так и не увидела.
Спускался c четвёртого этажа вниз по ступенькам и думал: шестьдесят пять лет, это же целая вечность. Папа, так надолго не оставляй меня. Ты же видел, я исправился, и больше никогда, обещаю тебе, никогда не плюну в реку.

ЖЖ автора