Рассылка от партнеров

Общество индивидуализма требует от нас самобытности, но тут же подсовывает шпаргалку с вариантами «настоящей» самореализации. Явно или подсознательно, мы изо всех сил пытаемся выглядеть и думать как «реализованные» люди — благо, образцов легион. Правда, изо всех сил даже и не надо. Ведь чтобы думать как «реализованный» или «успешный», главное — слишком не задумываться.

Для современной «реализации» важнее думать «как все» — удовлетворять свои желания, воплощать свои таланты, осуществлять свои замыслы — и неважно, какие они и ради чего. Именно поэтому со спокойной душой, на фоне бедствий родной страны, «реализуются» олигархи и другие участники коррупционных схем. Именно поэтому одиозные поэты и художники позволяют себе безответственные проходки по скользким темам гомосексуализма-каннибализма. Их ответ прост: «А я так реализую свои таланты!»

Веком раньше общество не знало такого клише — «реализация»; тогда господствовало понятие служения. Не служить было стыдно, а служить было важно. Невозможно было служить своему личному обогащению и личной славе — это называлось стяжательством, воровством, самодурством. Похоже, что наша «реализация» является вывернутым наизнанку служением — каждый служит своему самолюбию.

Настоящее служение было неразрывно связано с отечеством, семьёй, народом, делом, Богом. Им не принято было хвастаться, дурным тоном считалось трубить о нём. За него невозможно было номинироваться на звание «Человек года». Медаль за служение получали в битве, за готовность «положить живот свой за други своя». Антонимом понятию «служить» было понятие «прислуживаться»: «Служить бы рад, прислуживаться тошно». И тех, кто прислуживался ради наград, чётко было видно по характерно задранному носу. Их — не уважали.

Своё служение хранили, как огонь в очаге: попробуй не подбросить добрых дров — погаснет. Попробуй открыть его всем ветрам на обозрение — потухнет. Попробуй уповать только на свои силы — не сможешь и часу поддерживать яркость этого святого пламени! Служение не заканчивалось Георгиевским крестом, или воспитанием детей, или написанием «Ревизора», или прочтением иноческого правила. Служение могло закончиться только с последним дыханием, но его тепло сохранялось в вечной памяти — в молитвах, в садах, в книгах, в домах, в детях.

 

 

Сегодня мы держимся на платформе, созданной теми, кто действительно служил. По их дорогам ходим, в их храмах молимся, на их книгах растём. На их духовном и материальном наследии пасётся и современная «реализация» — циничный мир постмодерна, мир трафаретных «индивидуалистов», мир реализовавшей свою жадность «элиты».

Но все сегодняшние миры живы только потому, что даже последний постмодернист иногда просыпается с болью там, где живёт совесть, — и звонит маме.

Как бы хотелось взять и заменить сегодняшнее расхожее понимание реализации, успешности, победы — высоким и вечным, скромным и настоящим понятием служения! Заменить мелочную похвальбу — благородством, показушность — сущностью, самоугождение — реальной реализацией чего-то большего, чем моя гордынюшка!

И тогда быть реализованным означало бы служить. Бежать на помощь, когда так не хочется — но всё-таки бежишь. Вкалывать по ночам, чтобы вышел к сроку добрый фильм или крепкий дом. Готовить завтраки, пока все курносые ещё нежатся под тёплыми одеяльцами. Напрягать мозги, чтобы вырваться из болота стереотипов для нового изобретения. Много трудиться, чтобы кого-то родного «улыбнуть». Ещё больше трудиться, чтобы кого-то вредного простить. Не позволять своим талантам шляться где попало, заставлять свои таланты работать во славу Того, Кто их дал. Стараться расстаться с собой вчерашним, чтобы с Его помощью стать ближе к Нему...

И тогда быть нереализованным означало бы лишь одно: что служить — не удаётся. Из-за лени ли, из-за чванства ли. Или, может, «прислуживаться» не тошно, или уловили шаблоны «реализации». Или, не приведи Господи, утих внутри вечный вопрос: «А что Бог хочет от меня в этой жизни, в этом времени, в эту минуту?»