На фото - Дедушка Добри

Мы все родом из детства: из детства вышли, в детство и отыдем. Поэтому детство и старость — это мудрость, а молодость и зрелость — глупость. Если мы не можем быть детьми, мы можем почитать книгу нечто, что позволяет нам высунуть из моря глупости хотя бы нос и дышать тем, о чем не слышали уши, не видели глаза, и не приходило на сердце человеку (1 Кор. 2, 9). Еще Плутарх, размышляя о том, как юношество обучить поэзии, цитирует Эмпедокла: "Все это не должно быть постигаемо ни слухом, ни зрением, ни умом" (17Е). То есть и задним числом было понятно, что на всякого мудреца довольно простоты. Иисус всегда говорит нам: "Истинно говорю вам, если не обратитесь и не будете как дети, не войдете в Царство Небесное; итак, кто умалится, как это дитя, тот и больше в Царстве Небесном" (Мф.18, 3). Но что это значит? Сам Он зачастую невидим для нас, но всегда абсолютно прозрачен для Отца. Ребенок тоже играет в невидимость, накрываясь одеялом, но это не невидимость, а сокровенность: неявленная реальность, или явленная нереальность. Бывает дурная слепота, когда люди не видят добро, стоящее прямо перед ним (имеют очи видеть и не видят). Бывает благая слепота, когда люди не видят добра как идола, не творят кумира из добра, а через добро видят Бога.
Всмотримся в ребенка. 
Он любит бескорыстно, потому что не знает что и откуда берется. Он изучает природу и созерцает ее. Он двигается, когда хочет двигаться; рисует, когда хочет; ест, сколько хочется, а не сколько положено; плачет, когда расстраивается, и смеется, когда весело. Его не интересует власть, богатство, количество комнат в доме, в столице он живет или в провинции и многое другое он не различает. Приблизительно так же поступают и в старости, только со своими особенностями и физиологическими ограничениями. В раннем возрасте ребенок свободен, он реализует самую большую ценность человеческой жизни — свободу, без которой невозможны ни добродетельность, ни счастье, ни любовь. Взрослый человек живет в согласии с кем угодно и чем угодно, только не с собой. Точнее, он совсем не живет: сердце его в завтрашнем дне, это значит оно существует в виртуальном мире уходящего вперед будущего. В отличие от взрослых дети живут здесь и теперь, только в сегодняшнем, и, встречаясь со взрослыми, они встречаются с глупостью. Приоритет старости по отношению к молодости именно в обретении мудрости жизни. Митрополит Антоний Сурожский заметил, что "... очень мало людей умеют стареть так, чтобы старость была, в своем роде, победой жизни, а не постепенным угасанием, которое завершится последним поражением смерти".
Можно сказать, что когда малые дети общаются со старыми бабушками и дедушками — это мудрость встречается с мудростью. Дети еще не вошли в суетный мир, где почти невозможно быть самим собой и жить согласно своей природе, а бабушки и дедушки уже вышли из него. Правда и эти встречи стали редкостью: девушка у нас плавно перетекает в молодящуюся женщину, стесняясь быть бабушкой, а мужчины редко доживают до возраста гармоничного состояния дедушки.
Когда малые дети общаются с молодыми родителями — это мудрость встречается с недозрелой глупостью. К сожалению, в итоге побеждает глупость. Взрослея, дети не избегают несчастной жизни, в которой вместо счастья жизни со смыслом преобладает погоня за будущим счастьем, которая по сути является выходом из действительной жизни. Поэтому перед просьбой Иисуса: "Будьте как дети" мы встаем в препозицию Никодима: "Как может человек родиться, будучи стар? неужели может он в другой раз войти в утробу матери своей и родиться?" Вместе с Никодимом мы уходим в печальную ночь жизни, отягощенные грузом талантов, не способные раздать все это нищим и следовать за Христом. Господь вослед говорит нам, что мы лучше лилий и ворон, и не нужно искать что есть, что пить или во что одеваться. Стоит лишь найти Царство Небесное и правду его, все остальное приложится нам. Нужно отбросить многое, чтобы родиться от воды и Духа. Нужно сказать себе: "Ты надоел мне. Уйди, ты заслоняешь солнце Истины". Но это прощание с собой и рождение в вечность происходит постепенно, когда у человека хватает смелости и мудрости позволить покаянной мысли случиться с собой. Она, не моя мысль, но сама мысль пласт за пластом, наслоение за наслоением, подобно дотошной работе археолога, снимает все наносное с начальной, детской свободы, детской доверчивости Творцу мироздания. Нужно не верить в Бога, а верить Богу, а значит по-детски довериться Ему и быть уверенным в Нем.
Жизнь внутри Евангелия постепенно снимает с глаз читающего слой за слоем все наносное, что мешает нам жить здесь и теперь, обращает наши глаза из грезящегося будущего вовнутрь, к сокровенному человеку, который и есть дитя. Это дитя открыто новизне и счастливо тем, что есть. Лишь это дитя свободно для Бога от мира, лишь оно благодарит Его всяким дыханием и движением. Станем как дети, и будем учиться у наших детей тому, что сами потеряли в пустых мечтаниях и поисках. Тогда с легкостью протянем мы руки свои к Отцу, и Он поведет нас туда, где пророчества прекратятся, и языки умолкнут, и знание упразднится, но пребывают сии три: вера, надежда, любовь. 

ЖЖ Мирослава