Поговорка «Красиво жить не запретишь» могла возникнуть только на просторах нашей большой, канувшей в Лету страны. Хотя бы потому, что именно здесь пробовали запретить. Безрезультатно, как оказалось. Советская идеология, ориентированная на жёсткий минимализм, не нашла отклика в сердцах своих граждан. Не отпечаталась в них как аксиома. С удовольствием пересматривая «Иронию судьбы», мы по-доброму улыбаемся однотипным клеткам-квартирам с одинаковыми замками, идентичным гарнитурам и коврам. Только, если подумать, вряд ли многим захочется, чтобы в их жизни все элементы быта походили на продукт, сошедший с одного конвейера. Кто-то скажет, что это неважно, что внешняя среда второстепенна, а люди всё равно остаются уникальными личностями. Но ведь каждая личность проявляется вовне, устраивает свой внешний мир в соответствии с внутренним. Вот и вышло так, что унифицирующая идеология расходилась с чем-то важным в человеке. Расходилась с его жаждой творчества и стремлением самостоятельно устраивать свой маленький мир, не похожий ни на чей другой.

А теперь самое смешное. Оказавшись способными выбирать, а значит — придумывать для своего мира интересный, подходящий дизайн и раскрашивать его красками собственной палитры, — люди продолжали носить одно и то же, искать одно и то же, строить то же самое. Они продолжали чего-то хотеть, и это «что-то» было той же самой формы, того же фасона, что у других, рядом с нами живущих. Желание «красиво жить» зачастую невольно подразумевало «жить не хуже соседа». Купить машину той же марки, плащ той же фирмы, такие же обои на кухню. Слушать ту же музыку и зачитываться теми же книгами. «Это сейчас носят, это сейчас читают».

Справедливости ради надо сказать, что это не наша местная особенность и не тот случай, когда можно, вздохнув, сослаться на менталитет. Подобное происходит везде и повсюду, в том числе в самых «продвинутых» странах. Чего людям хочется? Не заоблачных высот и диковинных красот. Ударить в грязь лицом — вот что страшно. Поэтому — не отстать от жизни, не затеряться в прошлом, не превратиться в анахронизм. Тяга к подражанию заметнее всего проявляется у подростков — ярко и грубо. Оказывается, с возрастом она не исчезает, просто принимает другие формы.

Это и есть наш великий могучий инстинкт стадности. И вещи — всего лишь одно небольшое его проявление.

Если бы всё ограничивалось вещами — наверное, и говорить-то было бы не о чем. Одинаковость внешняя — не катастрофа. Униформа сама по себе не делает зла, и кое-где даже необходима. Хуже, когда штампуются интересы, способы развлечений, да и сам образ жизни. По-настоящему грустно, когда навязываются уни-символы и уни-ценности. Ведь самое смешное и обидное, что происходит это по одной причине, старой, как мир. Кто-то хочет заработать деньги. Возможности рекламы шагнули далеко вперёд. Стало вполне реально навязывать что угодно, притом вполне успешно. Тяга к попугайничеству — это оружие, которое умело используется против его носителей.

Если хотя бы попробовать быть честным перед собой, то придётся признать, что «враги» — это не рекламные бигборды, не ролики по ТВ, не дистрибьюторы, обещающие своим товаром изменить вашу жизнь к лучшему. Главный враг выглядывает из зеркала и не хочет верить, что не он живёт, а его живут. И что он этому вовсе не противится, потому что некогда и незачем. Всё уже придумано другими: и вещи, и потребности, и ценности. Думать, анализировать, изобретать своё — это сложно и утомительно; надо ещё переступить через лень и страх неудачи. Почему-то так легко угождать лени и подчиняться страху. Так просто, оказывается, отпахать своё рабочее или учебное время и приклеиться к телевизору/кухне/компьютеру на весь остаток вечера. И так день за днём проживать свою ничем не примечательную уни-жизнь…

Можно за всю жизнь так ни разу и не задуматься: а что же это значит — «жить красиво»? Бездумно заимствуя чьё-то, мы подвергаем себя опасности никогда не научиться создавать своё, не узнать радости со-творчества. А ведь Господь создал человека способным видеть, чувствовать, ценить красоту и участвовать в ней, не оставаясь только лишь зрителем и тем более — пассивным потребителем.

Вита Петренко