Протопресвитер Александр Шмеман – выдающийся проповедник и богослов, один из известнейших священников XX века,декан Свято-Владимирской духовной семинарии в Нью-Йорке . Предлагаем вниманию читателей расшифровку записи одной из радиобесед отца Александра.

Религия порабощает человека. Боже мой, сколько раз мы слышали это утверждение, лежащее в основе всей антирелигиозной пропаганды. И вот, стоит теперь только поглядеть на мировоззрение, на общество, которое, как они непрестанно утверждают, наконец, от религии освободилось, сбросило с себя средневековое бремя, как очевидным стало, что именно с этим освобождением, с этим изгнанием религии в узкую категорию частного дела и началось порабощение человека, подобного которому еще, пожалуй, не было в человеческой истории. И началось порабощение потому, и об этом я говорил в прошлой беседе, что общество, отказавшееся от религиозного понимания человека, само себя неизбежно, рано или поздно, провозглашает высшей и абсолютной ценностью. Провозглашает единственной целью и историей всего в мире, то есть, фактически, заменяет собой Бога. И потому не только требует от человека, чтобы он этому обществу служил, но требует, чтобы он, человек, обществу безраздельно принадлежал и чтобы ему сверх того еще и поклонялся. Однако поскольку общество – понятие еще слишком расплывчатое и отвлеченное, то говорит от его имени партия или государство.

Таким образом, мы видим, что некая часть общества безапелляционно своей волей, как нечто самоочевидно решаемое, что она и только она представляет собой целое, то есть человеческое общество. Мы говорим за вас, от вас и вам, потому что мы и есть вы. Мы, потому что мы и есть вы, знаем, что хорошо и что плохо для вас, мы знаем, куда вас вести, мы знаем, в чем ваша цель, и мы одни можем вас к этой цели привести. Безраздельно подчиняясь нам, вы всего лишь исполняете свое желание. Ибо не забудьте, мы – это и есть вы. Бог – страшная логика общества, до конца и безраздельно отождествившего себя с Абсолютом. И вот почему это общество неизбежно приводит к порабощению человека.

Мне скажут, а разве раньше, в эпоху, когда общество опиралось на религию, разве не было рабства, крепостного права, преследования инакомыслящих, инквизиции, сжигания еретиков на кострах, принудительной веры, принудительной религии. Отвечаю – да, были. Но вот мы и судим, и осуждаем все это во имя той самой религии, которую это общество признавало своим. И, главное, мы утверждаем, и это не трудно доказать исторически, что только внутри того общества, сколь бы ни было оно несовершенным, уродливым, сколь бы не нарушало само своих принципов и основ – только внутри него родилась и выросла та идея свободы, та идея свободной человеческой личности, во имя которой сегодня в окружающей нас тьме мы можем сказать обществу, государству, партии: нет, ты не абсолют, нет, ты не все, не единственная ценность и не единственная цель. Только потому, что веками возвышался над миром как идеал, как вдохновение, как прекрасная и самая возвышенная из всех истина – образ распятого на кресте Человека, распятого за любовь, за свободу, за правду, за высшее божественное призвание человека. Только потому и сегодня мы можем сказать обществу, требующему от нас абсолютного подчинения, можем сказать ему: самый маленький, самый слабый и по человеческому рассуждению самый ничтожный человек ценнее и важнее всех обществ, всех государств, всех партий, всех программ и всех идеологий.

Вот сейчас в мире много говорят о правах человека. Ну откуда бы взялись эти права, и во имя чего можно было их защищать, если бы не возникло постепенно, именно из религиозного источника убеждение, что человек и только человек, только его единственная и неповторимая личность является в мире абсолютной ценностью. Тогда как все остальные ценности: государство, общество, культура и так далее - именно потому, что они безличны, суть ценности вторичные и ценности относительные. Они призваны только к тому, чтобы ограждать абсолютную ценность и подлинную свободу человека.

Я говорю, из религиозного источника возникло убеждение об абсолютной ценности человеческой личности. Да, ибо иначе, этих прав, этого признания человека абсолютной ценностью вывести неоткуда. В природе, в мире, в науке, в истории – часть всегда меньше целого и этому целому подчинена. От него получает жизнь и ему служит. Если человек только от природы, тогда он только часть и тогда действительно всецело подчинен целому, то есть обществу. Только если над миром и над природой есть нечто высшее, чему они сами подчинены, только тогда возможно увидеть в человеке носителя и отсвет этого высшего, и утверждать его права, и защищать его свободу. И может быть теперь ясным становится, почему стремится обожествившее себя общество вытолкнуть религию в темный и затхлый угол частного дела, запереть ее в немногих храмах, свести ее к культу, запретить ей саму себя относить к миру, обществу, истории и культуре. Ибо знает оно, это, ставшее до конца идолом, общество, что пока будут звучать в мире слова о Боге, будет жить вера в Него. Окончательное порабощение человека, окончательное растворение его в обществе останется невозможным. Ибо и слова эти, и вера являют нам реальность души, о которой раз и навсегда, на все века сказано в Евангелии: «Итак, не бойтесь убивающих тело, души же немогущих убить».

Поэтому все мелкие, мелкие споры о вине, ошибках в разрешениях религиозных людей в истории, все мелочные обвинения, предъявляемые к прошлому - все это кажется почти ничтожным по сравнению с тем, что происходит в мире, когда отрицается в нем реальность души, то есть того высшего, что возвышает человека над всем и не дает возможности ему быть порабощенным миром сим.

Подготовила к печати Елена Шитикова