Денис Таргонский

Воскресение Христово выделяется среди других церковных праздников не только вдохновенными и радостными песнопениями, но и красотой богословской мысли, глубиной прозрения в природу человека.

Ведь Воскресение – это не только самое важное событие, однажды произошедшее в истории всего человечества, это то, что всегда происходит с человеком в Церкви.

Об этом мы меньше всего думаем в веренице пасхальных торжеств. Постные труды позади, хочется немного расслабиться душой, повидать близких и родных, о чем-то житейском потолковать.

Ну что же, каждому свое яство... А современных книжников и церковных интеллигентов-инородцев хлебом не корми, только дай ощутить эстетику мирной гавани мысли нашей Церкви. Особенно сейчас, в эти пасхальные дни, когда воспевается жизнь во всех её проявлениях, и написанные отцами Церкви гимны фонтанируют смыслом.

Святоотеческое богословие подчёркивает, с одной стороны, универсальное общечеловеческое значение Воскресения Христова, с другой – чисто практический церковный опыт исцеления нашей природы. «От нас не зависит, воскреснем мы или нет, – пишет святой Николай Кавасила, – равно как не зависит от нас наше рождение. Христовы смерть и воскресение приносят бессмертие и нетление всем в равной степени, ибо всякий человек имеет то же естество, что и Христос. Но никого нельзя принудить к желанию. Таким образом, Воскресение – всеобщий дар, а блаженство приимут лишь некоторые».

Жизнь – это не естественная закономерность и не обязательство исполнять честно свой долг перед Творцом. Жизнь Господь преподносит человеку как дар. Чтобы понять христианство, нужно быть просто хорошим семьянином.

Отец рождает ребенка, потому что уже любит его, и дарует ему все, что имеет.

Тайна жизни и смерти проста. Жить – это значит пользоваться всем тем, что дарует Господь в Своей Церкви, где Храм – Отчий дом, а Таинства – пища для души.

А трагедия смерти похожа на обычную семейную драму: ребенок, злобствуя на родителя, отказывается от пищи и умирает. И каково пережить это родителю?

В притче о блудном сыне есть неприметный, но очень важный эпизод. Дело в том, что по еврейскому закону младший сын мог требовать наследство только после смерти отца, а иначе ему грозила опасность быть побитым камнями. Но ненависть сына к отцу была настолько сильна, что даже страх перед таким жестоким наказанием не остановил его. Сын словно говорил отцу: «Скорей бы ты умер и отдал мое».

Отец, нарушив закон, уберег сына от смерти, потому что любил его. А сын в ответ пригвоздил его ко кресту отеческой любви.

Притчей о блудном сыне Господь хочет сказать: «Человек, смягчи свое сердце, приди и ешь, и не верь диаволу, смущающему тебя помыслом. Как искушал он старшего сына, считающего, что ты недостоин приступить».

Что же такое наша жизнь? Это свободное произволение и желание человека жить с Богом по-человечески. А смерть, соответственно, – расхлябанное своеволие, растворенное вечным несчастьем.

Мир плох для каждого в отдельности по-своему, потому что не может удовлетворить развращенную до пределов вечности волю человека. «Вереи вечные», «адские врата», разрушенные Христом, о которых поется в пасхальных ирмосах, это воля и своеволие человека. Ад приходит неприметно и овладевает могущественно, сковывая посредством развращенной воли и бездумной привычки природу человека.

Пасха – это оглушительный удар по нашей совести: всё не то, всё не так, в стране бардак, а тут раз – и внезапная душевная тишина. Откуда она взялась? В поисках её истоков мы приходим в храм.

Как Господь побеждает смерть? Он дарит человеку счастье и ждет благого произволения.

Православная икона Воскресения Христова изображает сошествие Христа во ад, в пределы всеобщей смерти и безысходности. Ведь самым важным событием, о котором рассказывает Ветхий Завет, является смерть человека. Да и кто ж о ней не думает, особенно если есть что терять в этой жизни?

С момента сошествия Господа во ад, начинает свой отсчёт время Нового Завета.

Для того, чтобы понять, почему же необходимо было Воскресение Христа, очень важно для начала смириться с феноменом смерти. Этой нежелательной необходимостью, обусловленной самим человеком, но попущенной Богом.

«Не случайным учителем мудрости явилась смерть в этот мир», – писал Иоанн Златоуст. И Сам Бог умер в человеческой Своей природе, повинуясь этому «учителю».

Смерть – это обыденное явление, она входит в нашу жизнь неприметно и просто.

Смерть – это жизнь, только другая – чужая, злобная, дающая наслаждение и похищающая радость.

Она проникает во все то, что мы делаем и о чем думаем, она иссушает сердце, лишая его простых человеческих чувств. Она выдает себя одним вопросом: «Для чего тебе все это? Разве тебе кто-то спасибо скажет?» И вот еще до момента своей физической смерти человек умирает духовно, из его души уходит Бог. Но свято место пусто не бывает, и на это место приходит бес.

Физической смертью Бог более исцеляет от духовной смерти, чем наказует человеческую природу, склонную ко греху. «Грех порождает смерть, – пишет проф. Василиадис, – а смерть умерщвляет грех». Господь вошел в искаженный грехом мир и поэтому умер, но Он остался верен Самому Себе, и человеку в Себе, и поэтому Воскрес.

«В теле Господа исполнилась смерть всех, – пишет святой Афанасий Великий, – и, вместе с тем, смерть и тление разрушились Словом, пребывающем в этом теле». Но это отнюдь не значит, что Господь, воплотившись, автоматически должен был воскреснуть, так же, как человек не может автоматически спастись, исповедуя свое членство в церкви.

«Бог победил грех человеческим любомудрием, – восклицает святой Кирилл Александрийский, – а не властию Божества».

Если первый Адам своим непослушанием опустошил свою душу и создал ад, то «второй Адам» Своим послушанием даровал человечеству Рай.

Человек не захотел быть счастливым в Боге и в этом стремлении он потерял себя. Истинная смерть скрывается внутри, в сердце человека. «Душа сама по себе ни смертна, ни бессмертна, но она может умереть», – писал древнехристианский апологет Татиан.

Смертность – это свойство нашей личности неправильно выбирать, усилием воли отрываться от Того, Кто всем своим существом стремится жить для нас и, как выразился святой Григорий Нисский, «испытывает величайшее страдание от того, что не может заботиться о нас».

После потери близких, родных и всего того, что полюбили больше своей жизни, люди перестают понимать смысл своего существования. Но Господь не хочет украсть у человека посредством смерти то, что Сам даровал для жизни.

Есть убийственная тоска по прошлому, а есть спасительная - по вечному.

И если человек ощутит во время своей земной жизни, что без Бога неполноценно все то, что кажется незыблемым и драгоценным, то Господь подарит всё это ему в воскресении.

Но хуже всего смертельная бессмыслица тех, кто имеет всё, что душе захочется.

Когда магнит теряет свою силу, то гвоздики, прилипшие к нему, рассыпаются. Так же и люди, потеряв благодать, рассыпались сами в себе и утратили связь друг с другом и со всем вокруг.

«В смерти человека, – пишет святой Исидор Пелусиот, – произошло не отделение души от тела, а отдаление Святого Духа от бессмертной души». Наше тело приобрело способность истлевать или рассыпаться на тысячи желаний, стремлений, помышлений, не имеющих единого смысла, ежедневно утомляющих нашу целомудренную душу.

Под тлением в своем изначальном смысле подразумевается чувственная страстная привязанность человека к преходящему. И именно этой склонности души – растворяться в материи – Господь полагает предел смертью.

«Ты печалишься, что истлевает тело, – восклицает Иоанн Златоуст, – но это тление есть причина большой радости. Ибо тот, кто тлит, – это смерть, то, что тлеет, – это смертное, а не сущность тела». А сущность тела- это бессмертная душа, которая только во Христе может явить миру красоту всего человека, включая его тело и дух. И это красота не совершенной формы, а совершенного содержания.

В этом контексте мысль о смерти приобретает совсем неожиданный смысл: она предотвращает бессмертие греха. Это незыблемый предел, который смиряет человека, разрушая его мечты и иллюзии. Благодаря этому пределу человек обретает надежду на счастье уже здесь и сейчас, когда восстанавливается связь души с Богом и совершенно новая радостная, а не страстная связь тела с душой.

Соответственно, «воскресение – это восстановление человеческого естества» (Николай Кавасила). Для этого «Единородный Сын Божий, восприняв наше естество, новосоделал его», – писал Григорий Палама. Наша природа, исцеляясь жизнью во Христе, становится способной проникаться благодатью.

Как перемерзшая рука, если её сунуть сразу в горячую воду, омертвеет. Её нужно окунуть сначала в холодную воду, чтобы в замерзших тканях заструилась кровь, и она привыкла к теплу. Так и человеческая природа должна была прикоснуться к благодати и привыкнуть к присутствию Бога в себе, чтобы воскреснуть:

К медленному, медленному хладу

Ты усталую душу свою приучи,

Чтоб было здесь ей ничего не надо,

Когда оттуда ринутся лучи

А. Блок

Таким образом, человек идет по уже протоптанной дорожке совоскресения: «в Нем вы и совоскресли верою в силу Бога, Который воскресил Его из мертвых» (Кор 2,12). Восточное Богословие на разные лады говорит об одном: то, что происходило с человечеством в определенный исторический момент, во времена земной жизни Христа, происходит с каждым, кто пользуется Таинствами Церкви.

Святые отцы утверждают, что на Тайной Вечере апостолы причастились уже пострадавшей и воскресшей Плоти Христа. Потому что в этом Таинстве значимо не время смерти, а подвиг жизни Христа, воскресившего в Себе нашу природу. «В третий же день Пренепорочное Тело воскресло, – пишет Афанасий Александрийский, – облеченное символами победы над смертью, нетлением и бесстрастием, которые оно стяжало».

Господь, умерев, растворяет закваску Божества в своем Теле, а воскреснув, Сам становится закваской для всего человечества. И этот совершенно уникальный богочеловеческий опыт не просто исцеления человеческой природы, но и её возрастания «в меру полного возраста Христова» (Еф 4,13), и составляет внутреннюю сущность опыта Церкви, опыта Воскресения.

Когда Церковь взывает: «Встань, спящий, и воскресни из мертвых, и осветит тебя Христос» (Еф 5,14), она этим возгласом призывает человека на ежедневный труд в борьбе со своими страстями. Когда Церковь призывает: «Воскресни, Господи! спаси мя, Боже мой!» (Пс 3,8), она эти возгласом призывает Господа войти в жизнь человека для помощи в этом труде.

Лишь в этом соработничестве человек может обрести свое подлинное неповторимое счастье. В этом контексте бытия человек с полной ясностью может понять смысл своей личной жизни. Направляя свой жизненный путь в этом русле, он никогда не запутается в безысходных поисках.

«Человек с воскресением не получает ничего большего, – пишет Григорий Нисский, – снова приобретает то, что имел». Поэтому так важно за короткое время своей жизни успеть обрести Христа. 

ПвУ