Почему Церковь, призванная давать человеку Свет, бывает, дает ему совершенно обратное? Ответ на этот вопрос десятки лет назад дал духовный писатель, философ и публицист Сергей Фудель.

Сергей Фудель

Об авторе

Сергей Иосифович Фудель (+1977) - сын известного священника. За свою веру был в лагерях, откуда вел переписку с семьей. Очень жалел, что не смог пойти по стопам отца (священника), но складывается впечатление, что своими книгами Сергей Фудель не менее послужил Господу.

Фуделя называют "самым сокровенным духовным писателем и богословом XX века". Фудель писал книги заведомо непечатаемые. Не говоря о том, что могли сделать с человеком в СССР за такие книги. Однако очень скоро они становятся самиздатскими бестселлерами, огромное множество людей обретают веру благодаря им. Книги Фуделя отличаются подлинной церковностью, следованием святоотеческому духу. Эту евангельскую и святоотеческую подлинность дал Фуделю его исповеднический опыт. Его книги - не академическое богословие, а живое слово ученика Христова, принявшего Его крест. Доступными для современником, крайне живыми книги Фуделя делают его необыкновенная культура, ведь он представитель Серебряного Века. Фудель взял от расцвета русской культуры начала XX века всё лучшее, избегнув её соблазнов.

Именно живой опыт веры, продуманной и выстраданной, более всего привлекают в книгах Фуделя. По большей части Фудель пишет воспоминания - о праведниках, исповедниках и подвижниках, которых видел сам. Чего стоит описание литургии в тюрьме! К воспоминаниям Фудель добавляет свои зарисовки, заметки, размышления, всегда отличающиеся здравостью, умом и глубиной. Это прежде всего "У стен Церкви" и "Воспоминания". Фуделю, также, принадлежит святоотеческая антология "Путь отцов", монографии о Достоевском и Флоренском, ряд других сочинений.

От admin-a: Обязательно почитайте труды этого замечательного человека и исповедника. Особенно 1,2

***

Один Валаамский иеромонах (Спиридон) учил в лагере так видоизменять молитву Иисусову для нашего времени, особо нуждающегося в молении и в заступлении Богородицы: “Иисусе Христе, Сыне Божий, Богородицею помилуй нас”.

Нас – погибающих.

Из его разговора о молитве еще я помню, как он говорил: «Не надо думать, что для непрестанной молитвы годится только молитва Иисусова. Апостол Павел сказал: “Всяким молением и прошением молитесь на всякое время духом”. Об этом же учит и Еп. Феофан Затворник.

В 20-х годах в одном подмосковном храме кончилась литургия. Все шло, как обычно, и священник сделал завершающее благословение. После этого он вышел к народу на амвон и начал разоблачаться. В наступившей тяжелой тишине он сказал: “Я двадцать лет вас обманывал и теперь снимаю эти одежды”. В толпе поднялся крик, шум, плач. Люди были потрясены и оскорблены: “Зачем же он служил хотя бы сегодня”.

Неизвестно, чем бы это закончилось, если бы вдруг на амвон не взошел какой-то юноша и сказал: “Что вы волнуетесь и плачете! Ведь это всегда было. Вспомните, что еще на Тайной Вечери сидел Иуда”. И эти слова, напомнившие о существовании в истории темного двойника Церкви, как-то многих успокаивали или что-то объясняли. И, присутствуя на Вечери, Иуда не нарушил Таинства.

Эти слова многое объясняют, но они не снимают с нас ни скорби, ни страха.

Один подмосковный протоиерей мне рассказывал: “Совершаю литургию. Направо от меня два неслужащих сегодня священника, один из них настоятель, налево – дьякон с членом двадцатки. Направо – передача какого-то анекдота, налево – спор о церковном ремонте. Приблизилось “Тебе поем”, и я не выдержал: “Отцы! Да помолчите же, я так не могу!”

Можно было бы привести повсеместные тяжелые факты – или явного греха, или неверия, или равнодушия и формализма в среде духовенства. Ведь все это происходит не в какие-то далекие времена “Бурсы” Помяловского, а в те самые годы, когда руководство Русской Церкви так смело говорит о ее духовном благополучии.

Рядом с никогда не умирающей жизнью Христовой Церкви, в церковной ограде всегда жило зло, и на это надо иметь открытые глаза, надо всегда знать, что “рука предающего Меня со Мною на трапезе”. Иоанн Златоуст не боялся осознать и говорить о духовной болезни своей местной Церкви. Иоанн Кронштадтский говорил: “Не узнав духа убивающего, не узнаешь Духа Животворящего. Только по причине прямых противоположностей Добра и Зла, жизни и смерти, мы узнаем ясно и ту, и другую”.

А для Церкви теперь такое время, когда особенно важно, чтобы зрение христиан было ясное, чтобы они могли “узнать и ту, и другую”.

***

Священник Валентин Свенцицкий

О. Валентин Свенцицкий, с одной стороны, был как бы обычный семейный священник, с другой, опытный учитель непрестанной молитвы. Это поразительный факт, что еще в 1925 году, в центре Москвы этот человек вел в приходских храмах свою горячую проповедь великого молитвенного подвига. Он много сделал и для общей апологии веры, но главное его значение в этом призыве всех на непрестанную молитву, на непрестанное горение духа.

“Молитва, – говорил он, – воздвигает стены вокруг нашего монастыря в миру”.

Он же выразил в краткой формуле разрешение всей сложности вопроса о внутреннем церковном зле. “Всякий грех в Церкви, – сказал он, – есть грех не Церкви, но против Церкви”.

Отсюда понятно, что церковный раскол по мотивам упадка нравственности, уже не говоря о других мотивах, есть прежде всего религиозная глупость, недомыслие. Все искаженное, нечистое, неправильное, что мы видим в церковной ограде, не есть Церковь, и для того чтобы не иметь с этим общения, совсем не надо выходить за ее ограду, нужно только самому в этом не участвовать. И тогда будут исполняться слова: “Для чистого – все чисто”.

***

Церковный раскол есть не только глупость, но и гордость. Первый значительный раскол (монтанизм* во II веке), утверждал, что откровение Святого Духа, имеющееся у Церкви, недостаточное, а вот теперь мы (монтанисты) ждем его полноты. Значит, у них был не просто дисциплинарный раскол в целях усиления внутрицерковной чистоты и дисциплины: в постах, в браке, в принятии падших, – но и отрицание духовности Церкви, с приписыванием этого состояния только себе. По существу, также мыслят и наши старообрядцы.

Что касается нравственного критерия как повода к расколу, то недопустимо из мистического факта делать рационалистический, административный вывод: по каким-то внешним признакам расслаивать верующих на “святых” и “не святых”, кои подлежат извержению.

Кто видит в нас наши внутренние пороки: гордость, злобу, лицемерие, неверие, холод? Где тот критерий святости, который был бы нам дан столь явно, что мы могли бы совершать им некий нравственно-химический анализ?

Только Святая Церковь есть Церковь, но бытие Святой Церкви есть тайна, нам не вполне открытая: нашими глазами не может быть явно зримо Тело Христово, мы могли утверждать, что для того, чтобы быть в Церкви, надо быть в истине, в Святыне Божией, но кто именно в данный момент состоит и кто не состоит в ней, – мы не знаем. Поэтому Господь и сказал: «Не выдергивайте на поле плевел, чтобы вместе с ними не выдергивать пшеницу».

Это надо понимать, прежде всего, в том смысле, что сейчас я, и ты, или она – плевелы, а через час и я, и ты и она может стать пшеницей, или, как сказал св. Ириней Лионский, “человек сам для себя есть причина того, что он делается иногда пшеницей, иногда соломою”. (Против ересей, кн. 4, гл.4).

***

Входит девушка в храм без косынки, или стоит в храме, ничего еще не понимая, несколько боком, – на нее набрасываются, как ястребы, “уставные” женщины и выталкивают из храма. Может быть, она больше никогда в него не войдет.

Помню, один священник говорил мне, что «оформление» атеизма его дочери совершилось в храме под впечатлением, полученным от злых старух.

Борьбы с ними, кажется, никто не ведет. Впрочем, слышал я, что наместник одного монастыря недавно даже отлучил от причастия одну такую ревнительницу Устава и человеконенавистницу. “Ты думаешь, что ты здесь хозяйка? – грозно говорил он ей при всех с амвона. – Не ты, а Матерь Божия”.

И еще я слышал, что один мудрый московский протоиерей называет этих женщин “православными ведьмами”.

***

Помню, в 1922 году в Бутырской камере, во время бесконечного обычного хождения по ней, я среди других людей точно столкнулся с о. Валентином (Свенцицким) и глупо почему-то спросил: “Вы куда?” И вдруг лицо его удивительно просветлело внутренним теплом, и он сказал: “К вам”.

Он был такой уединенный, скрытый в себе, строгий и нетерпимый, несущий что-то от своего предка – польского кардинала. А тут был ясный и тихий луч чисто русской святости, доброй и всевидящей святости старцев. Он шел прямо ко мне, к душе, которую он тогда, наверное, ограждал от какого-то зла.

Так тюрьма может просветить и освятить душу, раскрыть в ней чудесно то, что в другое время и не разыщешь. Я читал проповеди о. Валентина, которые он говорил по московским церквам уже после этих Бутырок, и в них нигде не видел лучей.

***

Некоторые молодые из недавно пришедших в Церковь бездумно и доверчиво принимают все, что в ней есть, а потом, получив удар от церковного двойника, огорчаются смертельно, вплоть до возврата в безбожие. А нам ведь сказано: “Будьте мудры, как змеи, и просты, как голуби”.

Я знал одного такого юношу, который в период своих “Великих вод” христианства ночью тайно вставал на молитву, ставя свой единственный образок только на эти минуты в кадку с пальмой, все время боясь, что придет, увидит и разгромит отец – активный безбожник. Этот юноша мечтал тогда о монастыре, и никто его ни о чем не предупредил, не наставил. Все, мол, у нас замечательно. И поэтому, когда наступил зной внутренних церковных искушений, он не выдержал и отошел.

О церковном двойнике надо говорить с самого начала, говорить ясно и просто, так же ясно, как о нем говорится в Евангелии.

Знайте о нем и ищите Христа в Церкви, только Его ищите, потому что Церковь и есть только Тело Христово в Своем человечестве, только Тело Его, и тогда вам будет дано мудрое сердце для различения добра и зла в церковной ограде, для того чтобы видеть, что Свет (Церкви) во тьме светит, и тьма не объяла его.

Примечания:

*Монтанизм — раннехристианская ересь. Основана в середине II в. во Фригии. Основатель этой ереси был Монтан, бывший языческий жрец, родом из Мизии, который обратился в христианство около 156 г., но не захотел войти в слагавшиеся в то время церковные рамки и стал проповедовать живое духовное общение с Божеством, свободное от иерархии и обрядов и проявляющееся в индивидуальных харизмах, т. е. особых дарах Св. Духа, преимущественно в даре пророческом. Последователи Монтана, между которыми выдавались особенно две пророчицы, Приска (или Присцилла) и Максимилла, признали своего учителя за Параклита (Духа-Утешителя), обещанного в Евангелии от Иоанна.